После того как отец бросил нас, Кори, можно сказать, его заменил. Когда я был маленьким, они тесно дружили, и, не знаю, из-за той дружбы с отцом или из-за Малии, но он проявлял особый интерес к моей жизни. Кори помогал мне, когда с учебой были сложности и мама не знала, как поступить. Помогал, когда мне нужно было встряхнуться из-за психологического давления на футболе. Он был адвокатом: расчетливым, но чертовски умным.
Я хотел, чтобы он мной гордился, даже если претило в том признаваться.
– Очень это ценю, – сказал я уже не так язвительно.
Малия скрестила на груди руки и спросила, печально глядя на меня:
– Как ты?
– А ты как думаешь, Ли?
Сердце заныло от этого прозвища, и мне стало интересно, а чувствует ли и она то же самое, потому что Малия потупила взгляд и стала потирать руки, словно ей холодно.
– На первый взгляд у тебя вроде все хорошо, – ответила она в пол, а потом посмотрела мне прямо в глаза. – С Джианой.
От упоминания ее имени легкие обожгло огнем из-за данного ей обещания, и по одному этому заявлению стало ясно: Малия нас заметила.
Наша небольшая игра имела результат.
– А ты с Кайлом, – резко парировал я.
– Кайл ничего для меня не значит.
Малия помолчала, словно ждала, что скажу то же самое про Джиану, но я прекрасно знал свою бывшую и понимал: если дам ответ слишком быстро, она снова потеряет интерес. Я был с ней много лет и как никто другой знал, что больше всего она любит соперничество.
А побеждать любит еще сильнее.
Я не ответил, и Малия вздохнула, оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, а потом опустила руки и подошла ко мне. Я почувствовал тепло ее тела, когда она протянула руку и провела кончиком пальца по моему предплечью.
– Я вижу, как ты до сих пор на меня смотришь, даже рядом с ней, – улыбаясь, сказала она, и у меня по коже пробежали мурашки. – Клэй, что ты задумал?
Малия медленно подняла на меня взгляд и с напускной скромностью улыбнулась, а потом наклонилась и прижалась ко мне грудью.
И я снова почувствовал, как меня раздирают противоречивые чувства.
Порыв прижать ее к себе и накинуться на ее губы сопротивлялся сильному желанию дать Малии вкусить собственную пилюлю.
И что-то еще… совсем мне незнакомое, чему я не мог дать названия.