Симфония времён

И вот сегодня мне вместе с другими музыкантами предстояло выступить на балу, где будут присутствовать Орион, десять его детей, боги, прибывшие из других королевств, а также все придворные. Никогда в жизни мне и не снилось, что я окажусь на столь пышном собрании. Однако я могла думать только об одном: что скажу Верлену, когда увижу его…

Время шло, а у меня по-прежнему путались мысли, в голову не пришло ни одной путной идеи.

По правде говоря, сейчас я пребывала в еще большем смятении, чем в тот момент, когда Верлен бросил меня одну в огромном зале, полном незнакомых людей и приставил ко мне своих легионеров.

Когда мы вошли под своды огромного нефа, в котором должен был состояться прием, рот мой сам собой приоткрылся, я потрясенно ахнула, не в силах скрыть изумление. По обе стороны зала протянулись ряды колоссальных, уходящих в немыслимую высь колонн, стены были прорезаны многочисленными нишами, из которых выступали балконы, увитые каменным кружевом. Под потолком сияла вереница огромных люстр, заливавших зал таким ярким светом, что здесь было светло, как днем, вот только в этом дне не было ни тумана, ни пепла. Повсюду были развешаны поблескивающие полотнища цвета граната, а также гирлянды из листьев и живых цветов.

На балконах возле входа толпилось множество людей, вероятно, желавших посетить блистательное мероприятие, но не получивших приглашения. Среди них я заметила Олимпию и ее мать – та, похоже, ругалась с другими придворными за место в первом ряду. Девушка мазнула по мне потухшим взглядом, вздохнула и отвернулась.

В глубине просторного зала возвышался монументальный, невероятно высокий трон бога-императора. Сейчас он пустовал. Престол был высечен из красного мрамора с черными и золотыми прожилками и покоился на множестве статуй: странные, фантасмагорические существа застыли, скорчившись в мольбе и страхе.

В нескольких метрах справа расположился оркестр – мне полагалось пройти туда, занять свое место и в нужную минуту начать играть.

Проклятие, что я делаю в подобном месте?!

– Дама Валенс, сюда, пожалуйста, – обратился ко мне какой-то жрец, поспешно устремляясь мне навстречу.

Я уже начала привыкать к этому высокопарному обращению.

Жрец жестом предложил мне следовать за ним; мы прошли в противоположный конец зала, где уже собрались остальные музыканты – как и я, все они были в бархатных одеждах цвета пурпура и носили венки из плюща. В высокие двойные двери начали заходить первые гости, а слуга в ливрее громогласно оглашал их имена.

По случаю такого торжества придворные облачились в свои самые роскошные, яркие и броские наряды – до сего дня я еще не видела ничего подобного. Аристократы едва ли походили на людей из-за своих белых лиц, осветленных волос, обилия сверкающих украшений, татуировок, серебряной подводки, призванной увеличить глаза, и высоченных каблуков. Мужчины носили длинные муаровые сюртуки, а женщины – объемные шелковые платья с туго затянутыми на талии корсетами, приподнимавшими бюст.

Я не особо переживала из-за качества предстоящего мне выступления, однако напряглась, когда пришлось снять длинную перчатку, дабы обнажить ладонь и пролить свою кровь в специально приготовленную для этого чашу. Наверное, волнение отразилось на моем лице, потому что дирижер вдруг одарил меня улыбкой и заявил успокаивающим тоном:

– Все пройдет хорошо, моя дорогая, вот увидите.

Я неуверенно кивнула, чувствуя себя самозванкой, жалкой, отвратительной отщепенкой, которая бесчестно украла место настоящего виртуоза – и это ощущение стремительно усиливалось.

– Возможно, мне не следовало бы играть сегодня вечером, – поспешно предложила я, сжимая кулак над сосудом с кипящей в нем густой красной жидкостью. – Может, следовало бы вернуть на место Первой Скрипки моего предшественника?

Меня не заботило, понравится богам моя игра или нет, и все же сегодня среди слушателей будет Верлен. И, сама не знаю почему, я боялась, что он наконец поймет всю степень моей бездарности, полное отсутствие у меня художественного таланта. Еще я боялась ненароком совершить какую-то ошибку, нечаянно разоблачить нашу ложь, из-за своей неуклюжести разрушить легенду, которую создали для меня Верлен и Гефест. Кроме того, я совершенно не знала, как должна вести себя официальная фаворитка Первого Палача на таком торжественном балу, на глазах такого количества людей – и эти опасения сводили меня с ума.

Я не понимала, чем рискую, если плохо сыграю свою роль сегодня вечером, но не горела желанием это выяснять…

– Ну же, не говорите глупостей, – ответил дирижер. – Прошу, идите на свое место, скорее.

Сидевшая рядом со мной девушка сдвинула свою виолончель в сторону, чтобы я могла пройти к единственному не занятому стулу в центре. Я окинула взглядом музыкантов и сразу же поняла: все смотрят на меня выжидательно и почти испуганно.