Она откашлялась.
– Позволю себе перефразировать: а что такого особенного в моем дерьме?
– Ну, хорошо. Знаешь, в конце концов… если тебе повезет, что-нибудь еще
Кэсси отвернулась. С ней такое не случалось: ей никогда не доводилось верить. Хотя для многих людей в группе вера стала спасательным плотом. А вот семья у нее когда-то была. И она все еще любила их, даже если они совсем забыли о ней. Сделав пару глубоких вдохов, она сказала:
– Я попробую.
– Хорошо. Я рад.
Не то муравей, не то жучок уполз. Исчез в траве или заполз в ее кроссовку через дырку в изношенной подошве.
– Мое время, наверное, вышло. Тебе пора домой, а то жена начнет гадать, где ты.
– Пожалуй. – Но он остался сидеть. – Не знаю, слышала ты про Эйприл?
Эйприл. Женщина, которая помнила все имена и угощала всех чаем. С бесконечным удивлением в широко распахнутых глазах.
– Ее нашла дочь на прошлой неделе. Передозировка. И это не несчастный случай, она поступила так осознанно. Снотворное.
– О Боже! Какой ужас! Из всех людей… кто бы мог подумать.
Кэсси не знала, насколько они были близки, Эйприл и Джейк. Стоило ли выражать ему свое сожаление. Но все равно сказала:
– Мне искренне жаль.
Это были правильные слова, и она имела в виду именно то, что произнесла вслух; просто ей не всегда удавалось прочувствовать эти слова как надо.
Он покачал головой:
– Смерть – всегда потрясение, кого бы она ни коснулась. Хотя, на мой взгляд, об этом мало кто догадывается. В любом случае вот подумал, что надо сказать тебе. – Он встал. – Похороны завтра, вдруг захочешь прийти.
Его голос звучал тяжело, устало, и она вдруг представила, как Джейк, словно Атлас[20], держит их всех на своих широких плечах, согнувшись почти вдвое. Опираясь на свою веру и стараясь не показывать, как нелегко ему нести это бремя. Жаль, что он не всегда рядом, чтобы защитить ее, как медведь, большой и сильный. Ей захотелось обнять его, хотя она не была уверена, кто кого станет утешать; да и в любом случае она знала, что он отодвинет ее в сторону, мягко, твердо, и она почувствует себя полной идиоткой. Вместо этого она кивнула, когда он назвал ей время и место похорон. Пообещала, что придет. И еще раз пообещала, что попробует.
Глава двадцать вторая
Середина летних каникул, и в парке полно детей. На западе небо темнело. К вечеру оно расколется, и без грозы не обойдется. Кэсси чувствовала ее приближение по своим ноющим зубам и затрудненному дыханию. Дети визжали, но душный воздух приглушал их непосредственную первозданность. Тяжелые тучи висели над их пронзительными играми; когда смех переходил в истерику, для вынесения приговоров и утешения призывались родители.