ЭлектроРод

— А калибр?..

— 5,68, — снова кивнул адвокат.

* * *

Когда Валера вышел я тяжко вздохнул, и рассеянно открыл один из ящиков, в котором хранил безделушки отца. Они иногда помогали мне расслабиться и подумать, как быть дальше. Отец любил странные штуки, какие-нибудь денежные жабы, или шарики, передающие импульсы. Они отвлекали меня, и я прятал их, а доставал, лишь когда мне хотелось прикоснуться к каким-нибудь его вещам. А ещё там лежали десять писем с датами. И на одном как раз значилась сегодняшняя.

Я достал конверт и вскрыл его. Почерк отца. Всегда правильный, всегда каллиграфический.

"Привет сын, сейчас ты рассуждаешь про род Сафоновых. Ты боишься, что твои действия вызовут войну, которую ты не сможешь вытянуть. И это правильные мысли. Но род Зиновьевых уже напал на твой след. Они простые хакеры. Не вояки.

Они обратятся к Сафоновым. Игорь Сафонов лично спланирует нападение. И они убьют тебя. Это будущее не имеет иного конца.

Но есть и альтернатива, вам нужен Михаил Полесьев, так как вам нужно восстанавливать свою гвардию, делать её сильнее.

Ночь нападения Сафонов не должен пережить. Кроме Сафонова никто в их роду не умеет планировать. После смерти главы, они попытаются разгромить тебя, но это уже будет не тот род. У них ничего не выйдет, если не будешь глупить.

С любовь, отец.

p.s. Твои сёстры не должны просыпаться раньше времени. Пусть Кукша не торопится. Передай ему".

Я сидел, размышляя над прочитанным. Правда ли отец, обладал до такой степени сильным даром провидения? И почему он позволил тогда себя убить? Неужели правда не было другого выхода? Что за игру он вёл? Я встал, надо собрать всех в зале совещаний. Нам нужно подготовиться.

* * *

Игорь Сафонов картинно халатно относился к своей безопасности. Но это были лишь дешёвые понты. Его костюм делался из пуленепробиваемого волокна, а под ним на груди, спине и пояснице скрывались щитки из самых совершенных пылеулавливающих сплавов. Он даже некоторые кости черепа поменял, чтобы места, куда обычно целят снайперы, не могли быть пробиты обычными пулями.

Помимо этого, он был криокинетиком. Ходил слух, что когда его расстроила в постели его первая жена, он заморозил её до смерти. Кроме того, за час до появления Сафонова в каком-то месте, его наводняли его агенты. Переодетые в бомжей и проституток, завсегдатаев баров и просто прохожих, они занимали оговоренные места, готовые атаковать любую опасность в любой момент.

Автомобиль Сафонова мог выдержать прямое попадание снаряда танка или противотанковой ракеты. Он был дороже и бронирование любого броневика. И как вишенка на торте, его главный козырь в обеспечении безопасности был почти совершенный автоматон, ничем не отличимый от человека. Он принимал каждый раз новые формы, чтобы никто не подумал, что у Сафонова мало любовниц. Он мог принять любую пулю за хозяина и уничтожить врага ураганным ответным огнём.

Да, король покушений сам до смерти боялся покушений на себя. От этого и такая отчаянная пыль в глаза. Игорь Сафонов мстил и оставлял за собой кровавый след не потому, что он был отчаянным головорезом. Будь он таковым, ему никогда бы не удалось построить империю наёмных убийц. Игорь мстил и творил беззаконие потому что боялся сам. И именно этот страх заставлял его идти всё дальше и дальше. В детстве Сафонов думал, что чтобы никого не бояться, надо быть самым страшным. Но он тогда и не подозревал, что чем ты страшнее становишься, тем сложнее становится контролировать свои собственные страхи. Сафонов знал, что почти все, кто его боятся, ненавидят и желают его смерти. Поэтому он боялся их ещё больше. Просто не в силах знать, откуда по нему нанесут следующий удар, он пытался обезопасить себя везде.

И всё равно, произошла трагедия. Типичная акция устрашения и расправы закончилась тем, что какой-то докторишка попытался убить Сафонова. Получив выстрел в лицо и потеряв глаз, Игорь запаниковал. Он кинулся к машине, потребовав, чтобы автоматон был при нём и защищал его своим телом.

Михаил ускользнул от них, пользуясь замешательством. Гвардия Игоря слишком обленилась, они сами стали полагаться на ореол ужаса своего босса, поэтому все оказались шокированы, когда какой-то подросток выстрелил в Сафонова из обреза и побежал.

Игорь провёл на операционном столе несколько часов. Кроме дробины, что выбила ему глаз, остальные раны были пустяковые — слишком далеко стоял Михаил и слишком мелкую дробь он использовал, а не обрежь он ствол, исход покушения мог быть иной.

Теперь глава рода вздрагивал от каждого резкого звука. Ему казалось, что покушение развеяло ореол его непобедимости, мерещилось, что весь мир видел панику на его лице, когда он тащил автоматона обратно в машину, ему казалось что теперь все его враги воодушевлённые выходкой выскочки, и уже планируют на него покушение. И он видел только один выход: лично поквитаться с обидчиком так ужасно, чтобы даже самые жестокие и отбитые оказались в ужасе от пыток.

Но чёртов нон-комбатант сразу сдался полиции. А следователь и суд избрали ему меру пресечения. Внутренний круг Сафонова предлагал просто убить в обидчика в следственном изоляторе. Агенты были и там. За определённую плату его мог нечаянно придушить охранник, а за передачку с воли пырнуть заточкой один из заключённых. Но Игорь отдал приказ не трогать и пальцем последнего Полесьева. По приказу Сафонова все его агенты отказывались опознавать в Михаиле нападавшего. А чтобы суд не обращал на признание подсудимого никакого внимания, пришлось заплатить и судье. Игорю до минуты сообщили время окончания судебного заседания. В тот день с улицы убрали все патрульные машины, а небольшой отряд полиции, дежуривший обычно около входа, был загнан в караульное помещение, дабы не увидеть ничего лишнего.