Турецкий финал

"Разве это не работа других людей?" - спокойно сказал я Енилик. Я сразу понял его цель. Чем больше информации он получит от нас до того, как секретная служба приедет за нами, тем более впечатляющим он будет в Анкаре.

«Не беспокойтесь о других людях», - сказал Енилик. «Вы останетесь здесь до суда в Анкаре. И мне кажется справедливым, что здесь, в том месте, где тебя поймали, ты раскроешь свою истинную личность ».

«Мы не сделаем тебя мудрее», - холодно сказала Хизер. Енилик злобно посмотрел на нее. «Отведите ее в комнату для допросов», - сказал он охраннику, держащему ее.

Я с трудом поднялся на ноги, когда Хизер вытолкнули из офиса. Она бросила на меня короткий решительный взгляд, прежде чем дверь за ней закрылась. Я надеялся, что они пощадят ее. Оставшийся охранник грубо повернул меня и сковал мне руки за спиной. То, о чем они раньше не беспокоились.

Енилик подошел и встал передо мной. Охранник вручил ему предмет, похожий на твердый резиновый стержень. Прут был около фута в длину и тяжело лежал в его руке.

«Теперь мы можем начать», - сухо сказал он. "Как твое имя?"

Я посмотрел на прут. «Челик Сезак».

Он позволил резине сильно упасть мне на голову. Он врезался мне в ухо и шею. Я увидел перед глазами пылающие звезды и тяжело приземлился на пол. В моей голове пронесся взрыв боли.

"Вы работаете на ЦРУ, не так ли?" сказал голос издалека.

Но я перестал слушать. Я напряг все мышцы и ждал, пока все закончится.

Глава 9

Вдруг я проснулся. Первой моей мыслью было, что избиение прекратилось. Чуть позже я вспомнил, что меня бросили в вонючую камеру и что за мной захлопнулась металлическая дверь.

Я лежал с закрытыми глазами. Боль прокатилась по моему телу. Медленно, воспоминания вернулись. Енилик продолжал бить, снова и снова. Были и другие удовольствия.

Я открыл глаза, но было темно. Нахмурив брови, я попытался что-то увидеть. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я мог различить пол и стены. Я находился в одиночной камере, как и сэр Альберт. Я лежал на левом боку, спиной к двери. Тонкий луч света пробивался сквозь окно двери. В камере не было других отверстий, кроме сливного отверстия в канализацию в одном углу камеры. От всей клетки пахло мочой.

Я попытался пошевелиться, и тысячи игл боли вонзились мне в спину и бок. Когда я скривил лицо, мне показалось, что оно может упасть, как маска Сезака. Я коснулся щеки. Это было похоже на раздутый теннисный мяч, который изнашивается. На моем лице были большие струпья крови.

"Иисус!" - пробормотал я, чувствуя себя немного жалко. Затем я подумал о Хизер, и мое сердце упало в туфли. Боже мой, если бы они сделали то же самое с ней. Это означало бы ее смерть. "Ублюдки!" - пробормотал я вслед.

Чтобы сесть прямо, требовалось мужество. Я прислонился к задней стене. Пришлось подумать. Если бы я дал им время, чтобы нас забрали люди из Анкары, всего этого бы не было. Может, это уже было. Как, черт возьми, мне выбраться из тюрьмы строгого режима? Кстати, как я должен был пережить следующий час? Боль была почти невыносимой.

Я осмотрел себя. Я все еще был в своей одежде. Моя рубашка была разорвана и залита кровью. Они забрали мой пояс и содержимое карманов. Но у меня остались туфли. Поскольку наше пребывание здесь было очень коротким, было маловероятно, что мы с Хизер наденем серую форму и сандалии заключенных. Кто-то из Анкары может быть здесь уже завтра. Кто-то от Сезака, или агент от Басимеви. Может быть, один из них сам. Вдруг что-то пришло мне в голову с туфлями. В одном каблуке специальный ключ, а на другом - чокер. Это была удача. Чертовски большая удача. Больше, чем я на самом деле заслужил после того, как позволил сэру Альберту так глупо испортить нашу операцию. Но важнее оружия была информация. Мне нужно было знать, где я был и что случилось с Хизер. Я должен набраться терпения.

Я заснул. Казалось, спустя несколько часов я проснулся от охранника, открывшего дверь. Он нес оловянную тарелку с дурно пахнущей едой, моим ужином. Я посмотрел мимо него, пытаясь понять, где я. Коридор выглядел как тот же коридор, который вел к камере сэра Альберта.

«Подожди», - сказал я, когда охранник собирался уходить.