Монстр поднялся на задние лапы и оказался выше человеческого роста, какое-то огромное собачье существо, рычащее и скулящее. В тот момент, когда люди открыли огонь и пули из "Энфилдов" вонзились в него, Крил увидел больше, чем хотел... вспышки выстрелов навсегда запечатлелись в его сознании.
У него были две желеобразные головы, метавшиеся взад-вперед на морщинистых шеях, с фиолетовыми прожилками, с сочными, опухшими глазами, похожими на гниющие сливы, и оскаленными пастями, усаженными шипастыми зубами, которые выступали из отвисших десен под сумасшедшими углами. Все это было достаточно ужасающе, но что действительно вызывало в нем отвращение, что наполняло ползучим физическим отвращением, так это тот факт, что из его шкуры торчали безволосые головы восьми или десяти щенков, словно опухолевые наросты. Они были слепыми, почти эмбриональными, но ужасно живыми и дико одушевленными, рты открывались и закрывались, а из них доносилось что-то вроде писклявого мяуканья.
При виде этого он упал на задницу, и он лишь смутно помнил, как Бёрк оттаскивал его, и крики солдат, и выстрелы "Энфилдов", и того сержанта-майора, крикнувшего:
Офицеры хотели, чтобы люди вернулись, но Крил пробрался туда, чтобы посмотреть, прежде чем они остановили его. Один из солдат направил на него луч прожектора. Монстр был в значительной степени разорван на куски, но в одной тлеющей оболочке осталось достаточно, чтобы он смог увидеть то, что ему нужно было увидеть.
Он не был уверен, но головы этих щенков были явно пришиты на место.
- Камера? - спросил он. - У кого-нибудь есть фотоаппарат?
Ответа не последовало, и это было потому, что сержант-майор бросил на солдат злобный взгляд, бросая им вызов его могуществу и власти.
- Немедленно убирайтесь оттуда! - крикнул он, когда худощавый молодой военный хирург вышел вперед, чтобы осмотреть останки. - Пропустите доктора Гамильтона!
И что больше всего поразило Крила, так это то, что Гамильтон, казалось, не удивился тому, что он увидел. Шокирован – да, испытывал отвращение – конечно. Но, удивлен? Нет, казалось, он ожидал этого.
Позже, вернувшись в резервную траншею – после того, как капитан Ширс хорошенько отчитал его за "вмешательство в военные дела", пообещав ему, что он
- Ты видел это так же, как и я, и не выпячивай мне свой чертов йоркширский стоицизм, - сказал он ему, стоя к нему вплотную. - Эта тварь – часть всего этого. Это произошло не случайно, и ты это знаешь. Эта тварь была
Бёрк вздохнул.
- И что ты хочешь, чтобы я сделал, приятель?
- Я хочу, чтобы ты помог мне разобраться в этом, приятель, - сказал Крил, ухмыляясь почти маниакально. - Это существо не было собакой... Боже мой, оно кричало, как женщина. Это часть чего-то. Все странные вещи, которые мы видели и о которых слышали, являются частью чего-то. Что-то, чему суждено было случиться.
- Хорошо. С чего начнем?
- Мы начнем с того, что разузнаем об этом лейтенанте, докторе Гамильтоне. Он из канадцев, но у него американский акцент, - объяснил Крил. - Вот с этого мы и начнем. Потому что этот парень, о да, он держит ключи от ада в своих руках.
15. Сон Разума
Спрятавшись в маленькой норе, вырытой в стене траншеи, но достаточно большой, чтобы устроиться в ней, свернувшись калачиком, Крилу удалось заснуть около пяти, и ему сразу же начали сниться кошмары.
Он увидел, как солнце, скрытое за слоями свинцовых облаков, погасло, словно спичка, брошенная в лужу. Оно погрузилось в свою могилу, его забросали влажной землей, а потом осталась лишь пустота.
Затем по всей Ничейной земле воцарились тишина и ожидание; по ней дрейфовали болезненные ищущие фигуры с глухим шепотом и сдавленным, замогильным дыханием. Ибо здесь всегда был час колдовства, и ухмыляющаяся толпа могильных теней двигалась, как октябрьский ветерок по угрюмому церковному двору с тоскующим дыханием дождливых склепов. Их мертвенно-бледные, словно лик луны, лица восхваляли ночь, дождь и человеческие обломки. Они были сделаны из красного бархата шкатулки и белого воска для манекенов. Они прятались в темных лужах вонючей воды, черной крови затонувших могил, показывая себя только тогда, когда улавливали движение и биение живых сердец.