Охота на Анжелику

Лика прыснула в кулачок и пожала, протянутую им в знак капитуляции, руку! Наконец-то, ей стало с ним легко и просто общаться.

Оплатив счет, они выбрались из кафе, и она больше не дергалась каждый раз, когда он прикасался к ней, то поправляя расстегнувшуюся куртку, то подавая руку на крутых ступеньках, то поддерживая, когда она поскальзывалась. У него было крепкое мускулистое тело, и к нему ужасно подходила пословица: «За ним, как за каменной стеной», правда, ее обычно употребляли по отношению к мужу, но, вопреки всему, Лика не чувствовала угрызений совести, находя сейчас опору в нем.

– Жаль, что ты не захотела сегодня кататься, – сказал внезапно Кирсанов, глядя на лыжника, который понесся вниз, словно заяц, петляя по склону. – Я бы тебя поставил на лыжи, куда быстрее твоего неумехи-инструктора.

И от его слов вдруг сделалось жарко в животе, тем более он сказал это не нарочито, не с подтекстом, а так, между делом. И, именно от этого Лика страшно смутилась и ничего не ответила, боясь даже взглянуть на него.

Вокруг то и дело сновали поклонники зимних видов спорта, новички и бывалые лыжники, задаваки-сноубордисты, и инструкторы, вылавливающие в толпе потенциальных учеников, предлагая свои услуги всем подряд.

– Поедешь завтра со мной кататься? – спросил Денис.

– Знаешь, мне кажется, этот вид спорта не для меня, – мягко попыталась отвертеться Лика. – Вчера я пережила массу отрицательных эмоций, у меня самой не получалось ни прицепиться к бугелю, ни отцепиться от него. Палка застревала у меня между ног, крючок намертво прикреплялся к тросу, я падала бесконечное количество раз и мешала остальным лыжникам. Кирсанов решил, что подшучивать над ней сейчас не стоит, кажется, она по-настоящему огорчена.

– Лика, все, что ты говоришь, вполне нормально для любого начинающего, тут дело в том, как относиться ко всем этим казусам. Ты сама себя определила в разряд неуклюжих неумех, а, на самом деле, все это проходят, кто впервые становится на лыжи. Ты бы видела Таньку три года тому назад, да она кулем висела на мне и даже встать порой самостоятельно не могла: упадет и валяется, ждет, когда я к ней подъеду. А сколько бугелей она потеряла! Она три раза ломала лыжные палки. А однажды уронила лыжу, сидя на канатке, и мы всей бригадой поперлись в лес, искать потерю под канаткой.

Лика недоверчиво смотрела на Кирсанова. О чем он толкует? Кому-то дано ездить на лыжах, а кому-то нет. Ей, похоже, не дано, так чего же стараться?

– Мне кажется, тут дело в другом, – продолжил между тем Кирсанов, – ты сама не хочешь научиться. Тебе муж велел, вот ты и поперлась на гору, как на заклание, а самой тебе до лыж и дела нет. Если бы ты захотела для самой себя это сделать, ты бы легко встала на лыжи.

– Не говори ерунды! – возразила Лика. – У меня нет способностей, вот и все. Я же видела, что даже инструктор сгорал от стыда за меня! Я сама не знала, куда деваться от людских взглядов. И мой муж тут абсолютно ни при чем.

«Опять он своего драгоценного мужа выгораживает», – презрительно подумал про себя Кирсанов, а вслух сказал совсем другое.

– Ты бы поменьше обращала внимание на окружающих, поверь, на самом деле никому и дела до тебя нет. Ты, Лика – натуральный человек в футляре, – продемонстрировал он знание школьной программы, – боишься быть естественной, боишься открыться миру.

– Сам ты сундук с ушами, – отбрила его Лика, – психоаналитик доморощенный, а тактичности в тебе ни на грош!

– Тогда давай пари, – протянул ей свою смуглую ладонь Кирсанов. – Ты завтра катаешься со мной весь день, и если не переменишь мнение о лыжном спорте и своих способностях, то мне шалбан. И я тогда сундук с ушами. А если переменишь, то…

– Мне шалбан? – спросила Лика.

– Нет, с тебя поцелуй, – заметив перемену в ее лице, он поспешил добавить, – дружеский, в щеку.

– Я подумаю, – нахмурила брови Лика.

Но на самом деле ей стало смешно. Он заставил ее усомниться в собственной ущербности, а это многого стоило. И было что-то еще, какая-то мысль мелькнула и исчезла, но не до конца, а засела занозой и свербела изнутри. И только когда они снова катились на канатной дороге, она сообразила, что зацепило ее в словах Дениса. Он тоже сравнил ее с другой женщиной, но при этом привел в пример ту, у которой тоже ничего не получалось поначалу. Макс же в таких случаях принимался воспевать Эмму, которая владела и тем, и этим, умела и то, и другое, и у Лики тут же появлялся комплекс неполноценности. Денис же не унизил ни одну из них, а просто наглядно продемонстрировал, чего можно добиться при желании.

«Так, – строго оборвала себя Лика, – это чем ты тут занимаешься, дорогуша? Сравниваешь мужа с чужим мужиком? Докатилась совсем до ручки!»