Элизабет ответила на его пристальный взгляд.
– Кровь больше будоражит льва, чем зайца.
– Ха! Цитируете Шекспира? Превосходно! Она мне нравится, – сказал он Шустеру, который мрачно кивнул. Сунув сигару обратно в рот, Фергюсон повернулся к Элизабет. – Что ж, поскольку вы, похоже, являетесь поклонницей Барда[23], позвольте мне сказать, что он лишь отважная блоха, которая осмелилась есть свой завтрак из львиной пасти. Неужели вы добиваетесь того же? Чувства опасности, возбуждения?
– Правосудия, – ответила она. – Я добиваюсь справедливости. Если для этого мне придется залезть в пасть льву, то так тому и быть.
– Ха! А она пылкая молодая леди, – сказал он Шустеру.
– Значит, мы договорились? – спросила она.
Он ухмыльнулся, сигара опасно болталась у него в зубах.
– Было бы невежливо отказывать такой стойкой и решительной молодой девушке, как вы. Но только при условии, что история действительно окажется столь достойной освещения в прессе, как вы утверждаете.
– Могу заверить, что я не обманула вас на этот счет, – сказала она и рассказала им обо всем, что они с Карлоттой видели.
Глаза Карла Шустера расширялись с каждым поворотом истории, однако Фергюсон никак не отреагировал. Скрестив руки на груди и склонив голову набок, он внимательно вслушивался в каждое слово. Когда она закончила, двое мужчин обменялись взглядами.
– Это действительно дельная история, – сказал Фергюсон. – Как звали того сержанта-детектива?
– Уильям О’Грейди из двадцать третьего округа. Участок находится на углу 6-й Ист-стрит и Четвертой авеню.
Карл Шустер перенес вес тела на одну ногу.
– Вы меня извините, но мне нужно заняться работой.
– Конечно, – сказал Фергюсон. – Хорошего дня, Шустер.
– И вам. Удачи, – добавил он, взглянув на Элизабет.
– Вы опубликуете мою статью об Асторах? – спросила она его.
– Мы добавим некоторые изменения и опубликуем ее в завтрашнем выпуске.
– Вы требуете, чтобы я…
– Я сделаю все возможное, чтобы внести в нее соответствующие поправки.