Похищая звёзды

Сегодня здесь будет, как в цирке. Я выбрал правильный день, и мне нравится вся эта неразбериха, что уже стала его частью.

Я все еще обливался потом. Лифт отключили, но нам с двумя другими ребятами поручили работать в коридоре на втором этаже. Еще один знак. Туда-то мне и надо.

Несмотря на то что со мной пошли двое парней, я не беспокоился – помещение было таким большим, что мы втроем разбрелись по разным сторонам. У большинства парней во время работы в ушах были наушники. А у меня нет. Я слушал. Слушал и чистил стены. Электрики отключали предохранители. Я посмотрел на свое ведро с грязной водой и решил, что сейчас подходящий момент, чтобы поменять воду.

Я осторожно спускался по лестнице, пока не набрел на Бриско.

– Куда это слить? В туалет наверху? – Я кивнул на ведро с водой.

– Нет. Господи, я же уже говорил сто раз. Они не хотят, чтобы их дерьмо заливали грязной водой. Так что вообще насрать, вылей хоть на улице. Только не в цветы, понял меня? Чистую набери в подвале. Не в ванной! Чтоб ты знал, заказчики хотят, чтобы мы были типа как призраки. Ты что, сегодня первый день?

Бриско выглядел так, словно принимал «Тамс»[18] на завтрак, обед и ужин. Казалось, что с каждым приступом ярости он становился все краснее и краснее. Только на третий раз, когда я пошел сливать воду, мне удалось подойти к блоку предохранителей – электрики как раз ушли на перекур. Я слышал, как несколько парней с этажа жаловались, что им приходится выходить за пределы участка, чтобы покурить. Владельцы дома очень строго относились к пассивному курению. Они даже утверждали, что у Мэг астма, но я точно знал, что это не так. Я видел, как отец Мэг по вечерам курил сигару в своем кабинете, так что они лицемерили. От Мэг пришло сообщение как раз в тот момент, когда я думал о ней. Фотка. Она сидела в джакузи, вокруг нее аккуратно клубилась пена.

«Передумай! Скучаааю».

Я мог бы написать ей, что я ближе, чем она думает. Но не сделал этого. Оказывается, мене звонила Ронна, а потом и Гейз. Они, видимо, хотели узнать, почему меня нет на учебе. Наверняка школа уже известила их, что я прогуливаю. Но у меня было подготовлено оправдание. Я навещал Лукаса из-за его бабушки. Да, было неправильно так использовать его трагедию, но в итоге-то бабушке-маме окажут медицинскую помощь, а главное, она будет оплачена.

Когда электричество было наконец отключено, настало время заняться тем, ради чего я сюда приехал. Я поставил ведро с чистой водой у крыла матери Мэг. С помощью маминой отмычки я беспрепятственно проник в комнату. Ее не собирались ремонтировать, и поэтому дверь была заперта. Я проскользнул внутрь и направился к сейфу. На нем по-прежнему горела красная лампочка. Он не был подключен к электричеству и не имел резервного источника питания. Я знал это наверняка, потому что все уже изучил. Набрал код, который, как я видел, вводила Мэг. Красная лампочка сменилась на зеленую, и я смог открыть сейф.

Внутри находилась большая часть коллекции драгоценностей мамы Мэг. Некоторые были разложены на бархатных подушках, другие – в прорезях, специально предназначенных для ювелирных изделий. Я набрал три полные горсти и набил карманы карго-брюк своей псевдоуниформы. Затем закрыл сейф и вздохнул. Сейчас могло произойти несколько вещей.

1. Могла сработать сигнализация, о которой я не знал.

2. Полиция могла получить уведомление о том, что сейф вскрыт.

3. А может быть, родителям Мэг пришло уведомление из какого-нибудь приложения по безопасности сейфов.

Я выскользнул из комнаты, закрыв за собой дверь. Пора уходить. Все остальное может повлечь за собой неприятности. Но такая уж эта работа. Мое последнее дело. И оно должно быть громким. Таким громким, чтобы изменить жизни.

Я прошел через весь дом в комнату Мэг. И снова мне пришлось взламывать дверь. Ее комната тоже не подлежала ремонту, и мне нечего было там делать. Но я проник внутрь. Подошел к ее комоду и набрал еще горсть украшений. Они были легче, чем у ее матери, но все равно стоили больше, чем все, что я когда-либо видел. Я взял из шкафа ее неприметную черную сумку с длинным ремешком. Переложил в нее все награбленное и оставил открытой. Она была достаточно вместительной, и в нее влезла бы парочка небольших, но до жути дорогущих картин. Пришлось пробраться мимо двух декораторов, но они были поглощены своей работой, заглядывая в те части дома, в которых, возможно, и должны находиться. Я дошел до картинной галереи, устроенной в холле. Когда я снял две картины со стены, под ними остались прямоугольники более яркой краски, не тронутой светом, который проникал через французские окна.

Теперь все готово. Легко, как я и предполагал. Но самое трудное – преодолеть чувство вины. Собираясь уйти, я взял сигарету, и, когда Бриско заметил меня, он указал на дверь:

– Сосешь, как пылесос, ты, водовоз. У нас вообще-то нет времени на сосание яда. Марш за работу.

Я поднял подбородок. Он не упомянул о сумке Мэг.

Оказавшись на улице, я засунул сигарету за ухо и пошел через лес прямо к грузовику.