— У тебя пять минут. — Сказал Романовский. Он поднялся с кресла, неповреждённой рукой со всей силы смахнул со стола все, что там лежало и стояло. На пол полетели листы бумаги, телефон, планшет, пишущие принадлежности и небольшая ваза, которая упав сразу разбилась. — Я истеку кровью. Приедет полиция. Никто не поверит в то, что полковник Романовский сделал это сам. В кабинете только ты и я. Ангелина, которая не знает о моей задумке, продемонстрирует настоящего Антона. Естественно, сразу станет понятно, что ты псионик, обманом пробравшийся в мой дом, дабы убить меня. Снимать личину умеют все особисты. А они появятся следом за полицией. Разбираться в нюансах никто не станет. Тебя объявят убийцей. Твоих близких арестуют. Возможно, утилизируют всех.
— Вы псих! — Снова заорал я, словно криками можно было отмотать время назад.
И главное, реально совершенно непонятно, как быть. Не драться же с Ликвидатором, который стоит сейчас рядом со столом, в попытке перевязать ему руку. Да и рана такая, там хрен поможет любая перевязка. Кстати, вид у него становился все более поганым прямо на глазах. Лицо Ликвидатора не просто побледнело. Оно было белым, как меловая стена.
— Приступай. Пять минут. Тебе надо срастить ткани, сухожилия, мышцы и кровеносные сосуды. Я в тебя верю, Антон.
Полковник сделал один шаг, а потом покачнулся и рухнул на пол. Прямо посреди валяющихся там вещей.
— Да чтоб вы сдохли! Все! — снова заорал я. Наверное, просто потому, что хотелось орать. — У меня по биологии трояк! Я даже не помою структуру человеческого тела! Сука!
Затем подскочил к Романовскому и плюхнулся на колени.
Воспоминания, но не мои
Когда кажется, что ситуация не может стать хуже, чем есть, оказывается, ни хрена. Может!
Не успел я раскорячиться над Романовским, который кучей особистского дерьма лежал в бумажках, осколках и собственной крови, как дверь кабинета распахнулась. На пороге появилась Ангелина. У девчонки в одной руке была метла, в другой — грабли. Видимо, к выполнению приказа она приступила сразу же.
— Папа…– Начала Романовская виноватым тоном, но в следующее мгновение голос ее стал звучать иначе. Вина сменилась ужасом. — Папа!
Вот любая другая особа, как минимум, зарыдала бы. Между прочим, родитель лежит трупом. Как максимум, позвала бы на помощь. Причина та же. Папенька при смерти. В самом хреновом варианте — лишилась бы чувств. Девка она, в конце концов, или камень. Потому что картина, представшая перед Линой, напоминала фильм ужасов, триллер и боевик в одном флаконе.
На полу — окровавленный Ликвидатор. Вокруг валяются какие-то вещи. Рядом сижу я, тоже в крови. Глаза у меня лезут на лоб. Хотя, от той дичи, которая творится, странно, что не на задницу. Самое подходящее в данную секунду место.
Но Лина не такая. Нет. Она…Конченая! Как и ее психованный папаша. Вот правильно говорят, от осинки можно не ждать цитрусовых. Оба с приветом.
Девчонка сделала то, что в данной ситуации совсем никак не могло помочь. Она молча кинулась на меня. С метлой наперевес пронеслась через комнату, словно ведьма. Серьезно. У Романовской, мне кажется, даже волосы встали дыбом от той ненависти, которая перекосила ее лицо.
— Тварь! — Шипела она, со всей силы охаживая меня метлой.
Хорошо хоть грабли бросила у входа. Иначе — вообще никаких шансов. Она бы мне ими голову к чертям собачьим раскроила. Такое чувство, будто девчонка решила прямо сейчас воплотить тот самый закон древних. Око за око.
— Дура, млять! — Выкрикнул я и с яростью отшвырнул ее оружие в сторону.
Не руками отшвырнул, между прочим. Мои руки в этот момент были заняты. Я упорно пытался соединить края раны полковника. И при этом, смутно памятуя о том, что первый признак артериального кровотечения — фонтанирующая ярко-алая кровь, давил на верхнюю часть руки. Ибо реально фонтанировало. Давил предположительно туда, где мог быть жгут.
А что там соединять? Там просто — мясо, жилы какие-то торчат и ни черта не понятно. Думаю, исключительно на нервяках телекинез получился у меня, будто по щелчку пальцев. Просто раз — и долбанная метла уже летит в угол, сломанная ровно пополам.