— Ангелина Сергеевна? Антон… — Парень замялся, от растерянности забыв мое отчество.
Хотя, может, и не знал его вообще. Все-таки Лина — важная персона. А я так, бедный родственник. Сижу под крылышком у добренького дядюшки. Имя хоть запомнили, на том спасибо.
Это был тот самый охранник, который провожал меня на «пробежку» заинтересованным взглядом. То есть, не меня, конечно, а Романовскую, чью личность я на себя напялил. Тот самый страдалец, которому нравится белобрысая стерва. Уж не знаю, как бедолагу угораздило. По мне, красивая физиономия Романовской всегда имеет слишком высокомерное выражение. Прямо сразу заметно, особа эта считает себя выше других. Считала… Сейчас, конечно, гонору у нее поубавилось. Но тут и понятно. Мне кажется, любой, кто оказался бы в подобных обстоятельствах, сильно пересмотрел бы собственную значимость для этого мира.
Охранник, заметив нашу парочку, когда мы выгружались из такси, выскочил из своей охраничьей «избушки», дабы рассмотреть нежданное явление детально. Вид у него был донельзя изумлённый. И, кстати, небезосновательно. Я бы на его месте тоже слегка охренел.
Парень, видимо, отлично помнил, что дом покидала лишь хозяйская дочка, одна, без сопровождения кого-либо, а вот племянник Ликвидатора, то бишь я, точно ничего никуда не покидал. Как прибыл в особняк, так в нем, в особняке, и оставался.
Теперь же мы оба с недовольными лицами топали мимо охраны в сторону резиденции Романовских. Если говорить более точно, мое лицо было просто недовольным, потому что устал я неимоверно. Вымотало меня это приключение. А вот лицо Ангелины — недовольным в квадрате. Потому что ее совсем недавно вытащили из полной жопы. Реально из полной жопы. И жопа эта даже не в нашем мире находится… Черт… Когда думаю об этом, все равно не могу воспринимать данную информацию адекватно. Хотя знаю, она абсолютно верная.
И вот бедолага охранник пялился на нас обоих, переводя взгляд с меня на Романовскую, а потом обратно. Он не мог сообразить, каким образом такое получилось. Почему ушел один человек, а возвращаются двое. Хотя второй, благополучно должен сейчас находиться в доме.
Более того, Лина, буквально недавно уходила совсем в другой одежде. Вернее, конечно, это была не Лина, а я, но парень ведь не в курсе. Он уверен, что именно хозяйка несколько часов назад ускакала заниматься бегом. И данный факт явно его удивил не меньше моего присутствия рядом с Романовской. Потому как человек, отправляясь на пробежку, точно не берет с собой вещей, дабы переодеться. Да и руки у меня были пустыми, когда я под видом Ангелины смылся из особняка.
Судя по растерянной физиономии поклонника белобрысой стервы, он это помнил очень хорошо. Да, на девчонке сейчас тоже треники, но не те. И футболка не та. И вообще все не то. Я, когда лепил из себя Романовскую, создал образ шмоток наобум. Уж этим точно некогда было заморачиваться. Просто вспомнил, что Лина одевала для физкультурных мероприятий.
Она, в момент, когда я отправил ее к чертям в Ад, просто на расслабоне тусовалась по гостиной. На девчонке были свободные домашние штаны, для бега неподходящие. И мягкие тапочки из кожи какого-то загадочного животного. Вот в таком виде, само собой, Романовская и вернулась. Ясен пень, охранник прибалдел от внезапной метаморфозы, которая произошла за не сильно долгое время. То, что Романовская «бегала» почти три часа, в рассчет уже даже не берется. На фоне остальных странностей — это малая капля.
Кстати, про Ад я вовсе не в переносном смысле. И могу сказать, большой еще вопрос, кому не повезло сильнее, Ангелине Сергеевне, или той реальности, куда ее занесло по моей вине.
— Пшел вон! — Рявкнула Романовская охраннику, ни на секунду не останавливаясь в своем целенаправленном движении.
Даже головы не повернула. Как шла прямо, строевым шагом, так и продолжила идти. Она пятками только что землю не взрывала. И взрыла бы. Если бы дорожки вокруг особняка не были вымощены камнем.
Вид у Ангелины оставался максимально раздражённым и максимально решительным. С такими лицами люди идут в бой, мне кажется. По крайней мере, на картинах именно подобным образом изображают солдат, бегущих на врага. Разница лишь в том, что в случае с Романовской, она бежала не на врага, а от него. Естественно, враг — это я. Мы и раньше не были дружны, а теперь, уверен, Лина ненавидит меня так, как никогда и никого в своей жизни не ненавидела. А причина ее ненависти — страх. Потому что дочка Ликвидатора прежде, все свои шестнадцать лет, жила в абсолютной уверенности, ни один придурок не посмеет причинить ей вред. Она — Ангелина Сергеевна Романовская. Нет идиотов, способных переступить эту фамилию. Но… Оказалось, что идиоты есть. Один идиот. Я.
Поэтому девчонка топала конкретно вперед, по сторонам не смотрела, пёрла словно танк.
Конечно, она была раздражена уже не так, как в первые минуты после своего возвращения, но тем не менее, ситуация оставалась напряжённой.
— Знаешь, вежливость не твой конек, — Буркнул я ей в спину. — У тебя, похоже, эта…как ее…социальная непримиримость.
Романовская резко остановилась, обернулась, посмотрела на меня, а потом снова сорвалась с места, устремившись к дому. Не знаю, чем уж ей так не понравилось словосочетание «социальная непримиримость». Я его вообще только что выдумал. Или, может, дело совсем в другом? Например, в том, что теперь у меня имеется отличный метод воздействия на доченьку Ликвидатора. Страх. Страх, что снова она окажется там, где лично я ни за какие коврижки не хотел бы оказаться. Честно говоря, представить не могу, что девчонка пережила. И не хочу представлять.
Вообще, Лина молчала всю дорогу, пока мы ехали в такси. Машину тоже вызвала она. Прямо к гостинице. Я не противился. Смысл в том же. Романовскую проверять никто не станет, поэтому пусть вызывает, что на душу ляжет. Хоть такси, хоть паровоз, хоть карету с лошадью. Трястись обратно на автобусе, хотя столичный транспорт не чета провинциальному, все равно не сильно хотелось.
Правда возникла заминка, когда мы собрались покинуть номер Насти. Я, чисто машинально, снова напялил на себя ту же самую личину, в которой явился.