После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II
Царь отдал приказ остановить мобилизацию. Начальник Генерального штаба в панике вызвал министра иностранных дел Сазонова, стал говорить, что машина запущена и остановить ее означает устроить чудовищный хаос, который будет неисправим. По данным разведки Австро-Венгрия уже мобилизовала три четверти своих сил – для победы над Сербией столько не нужно, это явная угроза самой России.
Сазонов отправился к Николаю, с большим трудом убедил его отменить приказ. После чего связался с Янушкевичем и велел ему до конца дня исчезнуть, на звонки не отвечать. Мобилизация продолжилась.
Узнав об этом, Вильгельм разъярился на «кузена Ники» за вероломство и тоже отдал приказ о мобилизации. Именно в этот момент окончательно решился вопрос о войне. «План Шлиффена» вступил в действие. Промедления он не допускал.
На следующий же день, первого августа, немецкий посол Пурталес – со слезами на глазах – вручил Сазонову ноту о начале войны. Дипломатия потерпела поражение.
Третьего августа Германия известила о вступлении в войну Францию, уже предъявив ультиматум нейтральной Бельгии, чтобы та не препятствовала движению немецких войск.
Эта агрессия положила конец колебаниям британского правительства. Часть политиков считала, что это «не английская война»; другая надеялась с помощью патриотического подъема погасить назревающий взрыв в Ирландии. Сторонники войны извлекли из архива договор 1839 года, в котором Британия брала на себя обязательство гарантировать безопасность Бельгии. В Берлине до последнего надеялись, что Лондон воздержится от участия в конфликте. «Это ведь не более чем листок бумаги», – попытался урезонить британского посла германский канцлер, когда увидел антикварный документ. «Но на нем стоит подпись Англии», – ответил посол.
Впрочем, у англичан была надежда, что на суше будут воевать главным образом союзники по Антанте, а участие Британии в основном ограничится морскими операциями.
Парадоксальным образом Вена, заварившая всю кашу, вступила в большую войну позже всех основных участников, только 6 августа.
Затем к конфликту одна за другой подключились и другие страны, каждая по собственным резонам.
Двадцать третьего августа отношения с Германией разорвала находившаяся на противоположном конце света Япония. Формальным основанием стала англо-японская конвенция 1902 года, согласно которой стороны обязались помочь союзнику, если тот подвергся нападению более чем одного противника. В свое время под «противником» имелась в виду Россия, но с тех пор ситуация переменилась. Японцы воспользовались удобным случаем, чтобы захватить немецкие базы в Китае и на Тихом океане.
Все страны были уверены, что Бог с ними
В октябре под нажимом Берлина к германо-австрийской коалиции присоединилась Турция – и оттянула на себя часть русской армии.
Через месяц после того, как загрохотали пушки, Франция, Англия и Россия заключили в Лондоне договор о несепаратности: «Все три правительства соглашаются в том, что, когда настанет время для обсуждения условий мира, ни один из союзников не будет ставить условий мира без предварительного соглашения с каждым из остальных союзников». Это обязательство в 1918 году нарушит большевистская Россия и поэтому не получит своей части добычи после победы Антанты.
А ведь в начале года царю Николаю казалось, что самой главной проблемой России является не угроза войны, не вражда классов и не национальные конфликты, а народное пьянство. В начале века во многих странах носились с идеей «сухого закона». Царя очень мучило, что правительство фактически спаивает подданных, наживаясь на их алкоголизме посредством винной монополии.
Но технократический премьер Коковцов доказывал, что «пьяный сбор» обеспечивает почти треть бюджета и обойтись без него нельзя. В конце января Николай избавился от упрямого главы правительства и поставил на его место покладистого Горемыкина – тот сам сказал, что похож на старую шубу, вынутую из нафталина. С этой «шубой» государство и войдет в эпоху грозных испытаний.
Зато осуществится заветная мечта его величества. Среди прочих военных строгостей будет объявлен запрет на торговлю спиртными напитками. Казна потеряет миллиард рублей в год – он достанется самогонщикам.
На военные расходы пойдет очередной громадный французский заем в 2,5 миллиарда франков, согласованный в феврале.
Весной во многих регионах стало неспокойно из-за массовых забастовок. Такого размаха волнений не бывало со времен Больших Беспорядков. Особенно горячо было в Петербурге, где из-за роста промышленности рабочие стали составлять невиданно высокий процент населения – больше половины всех обитателей. (Через три года, в поворотный миг истории, это обстоятельство сыграет очень важную, может быть, даже решающую роль.)
В конце апреля в столице началась всеобщая забастовка – притом политического свойства, в солидарность с бакинскими рабочими, которые парализовали добычу нефти и угрожали оставить без топлива промышленность всей страны.
В июне – июле обстановка в Петербурге стала еще большей проблемой, чем бакинская. Количество бастующих дошло до 200 тысяч. Чувствуя свою силу, они действовали всё активней. Полиция начала применять оружие, появились убитые и раненые. В ответ на рабочих окраинах выросли баррикады, в городе почти перестали ходить трамваи – главный вид общественного транспорта.