Мы покидаем мое «логово» и отправляемся в обратный путь через камни. Аннамэтти снова медлит, прежде чем ступить в воду. Странно, что русалка боится моря. Я останавливаюсь, чтобы в последний раз взглянуть на пещеру и убедиться в ее сохранности. И в этот момент я чувствую что-то у своих ног. Три мертвые рыбешки бьются о мою щиколотку. Скорее всего, сильная волна разбила их о камни, а потом вынесла тушки на отмель. Я трясу головой в попытке отогнать воспоминания о том, когда в последний раз доводилось видеть мертвую рыбу у своих ног. Я не хочу думать об этом сейчас.
На берегу мы с Аннамэтти обсыхаем и надеваем обувь. Затем поднимаемся по тропинке, ведущей через лес. Когда дорожка становится достаточно широкой для нас двоих, я догоняю девушку и начинаю задавать накопившиеся вопросы.
– Ты всегда была русалкой?
Аннамэтти недоуменно смотрит на меня.
– Ты всегда была женского пола?
– Да, – отвечаю я. – Но ты больше не русалка. Что-то я не вижу хвоста. Я подумала: может, ты не была ею с рождения.
Русалка хохочет. Я чуть не отскакиваю – ее смех необычайно напоминает смех Анны. Я врезаюсь в нее локтем, жалея, что не могу напрямую спросить то, что меня интересует.
– Жаль тебя расстраивать, – отзывается она. – Родилась русалкой, но, надеюсь, не останусь таковой до конца жизни.
Девушка кружится в танце и изящно встает в арабеск.
Я останавливаюсь, нахмурив брови. Я рискую задать следующий вопрос:
– Но возможно, чтобы утонувший человек превратился в русалку?
Она отрицательно качает головой. Я продолжаю идти.
– Как долго ты можешь оставаться в таком виде?
Аннамэтти смотрит вниз, а потом снова на меня.
– Пару минут.
Одна из ее ног все еще поднята вверх.
– Я не об этом. Как долго ты можешь оставаться человеком?
Услышав это слово, девушка отводит взгляд. Аннамэтти выпрямляется и потягивается.
– Недолго, – помедлив, признается она. – У меня не так много времени. Но это можно изменить.
– Что нужно сделать? – давлю я.