Выбирая тебя

– Хочешь, чтобы я сказал это вслух? Господи, Мер, пусть будет по-твоему. Бен Коллинз мертв. Он умер. Ты притворяешься, что встречаешься с мертвым парнем.

* * *

Через три недели после того, как я встретилась с Беном у маяка, я взбежала по ступенькам своего крыльца в ожидании, когда мое сердцебиение замедлится, а тело остынет. Теперь я бегала каждый день, все быстрее и на большие расстояния. В тот день я остановилась только один раз, снова изводя себя мыслью о том, что я могла бы сделать, чтобы Бен снова со мной заговорил.

Входная дверь открылась, и я подняла голову. В проходе стоял папа, его лицо побледнело, а глаза раскраснелись и нервно метались из стороны в сторону. Он протянул руку и что-то пробормотал, но я его не расслышала.

– Пап! – я вытащила наушники. – Что случилось?

Он подошел ближе и сгреб меня в тяжелые объятья. Я чувствовала, как все его тело трясется, как от землетрясения.

Я отстранилась.

– Пап, ты меня пугаешь.

– Мне так жаль, Мер. Бен…

Я нахмурилась.

– Что?

Он сжал мое плечо, но я смотрела за его спину. Мама стояла в прихожей, прижимая к губам скомканную салфетку. Она выглядела опустошенной. Я чуть не споткнулась, но папа меня поддержал. Инстинкт самосохранения велел мне бежать. Я не хотела ничего знать, потому что правда навсегда изменит мою жизнь.

Но папа уже начал говорить, и я не могла его заткнуть.

– … несчастный случай… лодка его отца.

Я не могла найти в себе силы, чтобы заставить его замолчать.

– … все еще ищут… без сознания, когда он упал в воду… не удастся извлечь… мне так жаль.

Нет. Я затрясла головой. Нет.

Нет!

Бен не был потерян где-то в бушующих водах. Только не в моем океане. Только не в океане, где мы играли с тех пор, как были детьми. Только не в моем любимом месте. Он бы не предал нас. Он не мог быть настолько жестоким. Бен все еще не простил меня. Должно быть, он все еще жив. Его улыбка. Только он меня понимал. Только он…

– Мер! – меня встряхнули сильные руки. – Тебе нужно дышать.

Но мои колени подкосились, мир рухнул, и все это время мама смотрела прямо на меня. По ее щекам лились слезы, и она наблюдала, как я распадаюсь на осколки, пока папа отчаянно пытался их собрать. Я ее не винила. Она всего лишь приняла неизбежную правду: уже ничего нельзя было изменить.