Смоль и сапфиры

22
18
20
22
24
26
28
30

— Сто шестьдесят, — перебивает его толстый мужчина.

— Сто шестьдесят пять!

Заметно, что средств у юного участника аукциона не так много. Но я тихо надеюсь на его победу. Быть может, он будет не так плох, как остальные?

— Сто семьдесят и не таллином больше, — снова возвещает толстый.

— Ставка принята. Советник Оллинз: сто семьдесят тысяч. Раз.

Когда минута молчания повисает в зале, я решаюсь на самый опасный эксперимент. Схожу с подиума под поражённый взгляд Леопольда и подхожу к юноше, что делал до этого на меня ставки. От него приятно пахнет чем-то терпким, и он смотрит на меня во все глаза. На вид он чуть старше меня.

— Сто семьдесят тысяч. Два.

Улыбаюсь кокетливо и беру двумя пальцами веточку от вишенки, плавающей в его рюмке. Обворожительно надкусываю ягоду, медленно её жуя. Смотрю прямо ему в глаза. Он сглатывает.

— Сто семьдесят тысяч — три.

«Ну давай же!!» — наверное, в моём взгляде проскальзывает мольба, потому что он медленно выдыхает:

— Прости.

— Сто семьдесят тысяч. Четыре.

— Да перестань ты играть в официальность, Леопольд! Девчонка моя, заканчивай, — кричит, прыща слюной во все стороны советник Оллинз. Его явно взбесила моя выходка. — И оттаскивай её от сопляка леди Ашервли!!

Я оборачиваюсь на Леопольда и вижу его сочувственный взгляд. Каждый в Империи знает, какой на самом деле советник. И Леопольду меня жаль. Внутри меня всё опускается, когда он начинает завершать аукцион:

— И… сто семьдеся…

Но его обрывают. Слуга подходит к Леопольду и что-то шепчет ему на ухо. Выражение лица аукциониста меняется так быстро, что никто в зале не понимает в чём причина. А советник начинает терять терпение:

— В чём дело, Леопольд?! Почему остановился?

Аукционист кивает слуге и только тогда обращает внимание на советника, расплываясь в улыбке.

— Что улыбаешься? Девчонка моя?

— Нет, господин советник. Есть новая ставка.