Хирургические убийства

Савара на долю мгновения отвёл глаза, потом взгляд честных серых глаз возвратился на лицо коррехидора, и он проговорил:

— Ирвин ни с кем в Кленовом дворце особо тесно не общался, — глубокий вздох, — он метил выше, говаривал, мол, станет совершеннолетним, а там и должность младшего советника не за горами. Не то, что мы, олухи. Нам светит до седых волос в пажах проходить.

— Выходит, у Тохи были амбиции!? — удивился Вил.

— Ещё какие. Он, когда выпьет (чего уж греха таить, вы ведь тоже молодым были!) — на это двадцатишестилетний граф Окку только хмыкнул, — мы тут все иногда к бутылке прикладываемся. Так вот, Ирвин в такие моменты о выгодной женитьбе любил порассуждать. Утверждал, что удачный брак с девицей из влиятельного клана ещё больше его по служебной лестнице продвинуть сможет. Что мужик с головой и связями (а у себя в достоинствах он числил и первое, и второе) завсегда любую девицу очаровать сумеет.

Рика подошла к Вилу и шепнула на ухо:

— Не вяжется как-то образ строящего далеко идущие планы карьериста с запихиванием в себя всякой всячины, от которой случается отёк лёгких и остановка сердца.

Вил продолжал беседу с любителем низкопробной литературы.

— А какие интересы были у господина Тохи помимо мечтаний о само собой сваливающейся на голову успешной жизни? С кем он приятельствовал? Куда любил ходить в свободное время? Успел ли обзавестись пассией?

— Близко он ни с кем из наших не сходился, — уверенно заявил паж, — а приятельствовал более других он, пожалуй, с вашим покорным слугой, — он чуть наклонил голову в полупоклоне, — Ирвин считал наш клан равным своему. С остальными парнями держался заносчиво, а Ду́бби из клана Рябины вообще задирал и унижал при каждом удобном случае. Клан обедневший, давным-дано утративший былое величие и влияние, к тому же, сам Дубби — из пажей самый младший, едва пятнадцать сравнялось. Его родичи не могут оплатить хорошую школу, вот и отдали парня во дворцовую службу.

— Что вы можете сказать по поводу вчерашнего вечера и ночи? — вмешалась в разговор Рика. Чародейка уже составила представление о сволочном характере покойного и надеялась прояснить ситуацию с его связями внутри и вне дворца.

— Вы о трагической кончине бедного, бедного Ирвина? — с приличествующим случаю, но несколько наигранным, трагизмом воскликнул Савара, — если бы он только позвал на помощь! Если бы кто-нибудь оказался рядом…

— Мне надоело ваше представление, Савара, — скривился коррехидор, — я ни за что не поверю, будто бы ваш приятель крепко подсел на вещества, которые специалисты именуют наркотиками, а любители — дурью, при этом вы ничего не подозревали ни сном, ни духом! Довольно. Или вы станете честно отвечать на наши вопросы, или…, — он выдержал многозначительную паузу, — мы с вами станем беседовать в ином месте и в иное время. Ваши обтекаемые и абсолютно пустые ответы я расцениваю как препятствование следствию, посему могу приказать взять вас под стражу и доставить в коррехидорию, где имеются вполне себе уютные камеры для временного содержания заключённых.

— Наши остроумцы именуют их «зверинцем», — не преминула ввернуть Рика, — не думаю, что пребывание там поспособствует карьере в Кленовом дворце.

Паж опустил глаза и сцепил руки за спиной. Рике было отлично видно, как сильно побелели костяшки пальцев парня.

— Ну, хорошо, я знал.

— Что именно?

— То, что Ирвин, то есть господин Тохи, питает некоторую слабость к …, — он замялся, — к веществам. Иногда он предпочитал курительные смеси, иногда бадяжил что-то с алкоголем, но в последнее время в сферу его интересов попало нечто совершенно иное.

— Объяснитесь, что значит «иное»? — спросила Рика.

— Отвечайте, Савара, — сказал Вилохэд, перехватив ироничный взгляд пажа в сторону чародейки, по своему обыкновению нарядившейся, словно горничная в трауре, — перед вами — коронер его королевского величества Эрика Таками. Она имеет такие же полномочия, как и я.

Савара кивнул и сказал: