Ведьма и бог

– Конечно, – бормочет Зевс сквозь зубы.

Уверенность сменяется хмуростью.

– Как вы уже знаете, сатиры, сирены, менады и другие нимфы выходят из-под нашего контроля, – признается он, отводя глаза. – Наша власть над ними ослабевает, а значит, слабеют и наши силы с тех пор, как мы покинули Олимп. Что же касается вас…

Он позволяет заявлению повиснуть в воздухе на несколько секунд, держа меня в напряжении. Как это может отразиться на нас?

– У вас есть ведьма без дара, – заканчивает он с такой яростью, что у меня колет в груди.

Ощущаю на себе взгляды ведьм, но повелитель богов меня им не удостаивает. Мне хочется отступить и укрыться на кухне, но не смею пошевелиться, опасаясь привлечь еще больше внимания.

– Исчезновение Гекаты действительно лишило нас источника магии, – подтверждает Цирцея Великая. – На данный момент Элла единственная рожденная без силы, но это признак того, что и мы слабеем. Мы продолжаем молиться Гекате, но нам нужно новое божество, в котором мы могли бы черпать силу.

Речи Зевса и Цирцеи, кажется, снизили напряжение в комнате. Но я чувствую стыд и унижение. Я – доказательство недостатков общины. Делаю шаг назад, надеясь как можно незаметнее сбежать.

– Значит, мы пришли к решению, – продолжает Зевс. – Мир будет установлен только в результате брака между одной из вас и богом, который станет вашим новым источником силы. Взамен вы вернете нам доступ на Олимп.

Сердце уходит в пятки. Так вот на какую жертву готова пойти сестра. Из-за меня. Выйти замуж за бога значит перечеркнуть всю свою жизнь и отдать стороне богов отцовство новой Медеи… Это идеальный союз, но он разрушает романтическое будущее и амбиции сестры в общине. Болезненно сглатываю, все быстрее отступая, и укрываюсь на кухне, пока Зевс и проводницы начинают переговоры о союзе. Цирцея была права, предупреждая меня, что я буду расстроена. Я не только бесполезна для своего рода, годна только в качестве прислуги, так и все мое существование – проклятие!

Мероэ… Моя дорогая Мероэ, независимая, энергичная и страстная, стала разменной монетой. Наконец гнев берет верх над потрясением. Мы больше не руководствуемся устаревшими античными законами. В наши дни мы больше не скрепляем мировые соглашения браком. Как такая мысль могла прийти в голову проводницам и проклятым богам?

Хочу выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, но, когда открываю дверь, сталкиваюсь с неожиданным гостем, который сверкает желтыми глазами, сидя в нескольких метрах от меня. Остановившись, хмурюсь, удивленная встречей с черным псом с кампуса. Не мог же он следовать за машиной? Кажется, он с серьезным видом наблюдает за мной, и досада мгновенно улетучивается. Опускаюсь на колени и смотрю на него в ответ.

– Что ты здесь делаешь?

На этот раз он подходит ближе и садится передо мной. Издалека он не казался таких внушительных размеров. Приходится выпрямиться, чтобы оказаться на его уровне.

– Ты голоден? Предупреждаю: у нас мало мяса. Но, может быть, где-нибудь остался кусочек курицы.

Встаю и быстро осматриваю несколько тарелок в кухонном завале Зельды, прежде чем натыкаюсь на куриную тушку. Отделяю тонкий кусочек белого мяса и возвращаюсь к волкособу. Начинаю махать перед ним мясом, высоко поднимая руку.

– Для кого эта курочка? Кто хороший песик? Кто самый красивый?

Обожаю животных. У них нет скрытых мотивов, они настоящие и жизнерадостные. Иногда они жестоки, но это способ выживания. А этот волкособ кажется одновременно очень красивым, загадочным… и, как ни странно, совсем не в восторге от моего предложения попытаться допрыгнуть до курочки. Поэтому опускаю руку и протягиваю мясо. Так он соглашается его съесть.

– Кое-кто не так прост, – весело говорю я. – Хочешь пить?

Он поднимает глаза, я следую за его взглядом и вижу, что он смотрит на бутылки джина, которые ждут, чтобы их выпили. Смеюсь и качаю головой.