Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

22
18
20
22
24
26
28
30

— Да я могу вообще уйти, — пригрозила я и действительно вышла из комнаты. Но не назло Алексею. Просто я все сильнее склонялась к тому, что разгадка кроется в той странной комнате с кодовым замком. А еще в записках. Но первые две, похоже, пропали. А вот дверь никуда не может уйти.

Я зашла в туалет, чтобы удостовериться, что парни не ошиблись и записка действительно присутствует. Мне было неприятно, но все же я преодолела себя и подошла к доктору. Конечно, я лукавила, когда говорила про трупы. К ним невозможно привыкнуть. Но одно дело видеть кого-то, кого ты при жизни не знал, и совсем другое — если вы только что общались. И если этот человек казался тебе самым адекватным и рассудительным из всех. А теперь положиться не на кого. Впрочем, мне не привыкать. Я всегда рассчитывала только на себя.

Да, это правда. «Серж». Все имена более похожи на клички или дружеские прозвища. Или на имена французов — в двух последних случаях. Что происходит?

Спустившись, я почти бегом достигла второго ответвления коридора. Почему-то мне казалось, что стоит замедлиться, и… Не знаю даже. Убийца догонит? Он догонит и так. Или она.

Я долго стояла перед дверью, подбирая код. Пробовала и три единицы, и 1-2-3, и 9-8-7. Я знала, что у таких замков код состоит, в основном, из трех цифр. Реже из двух. И все-таки как долго придется перебирать все возможные комбинации! Упав духом, я утерла пот со лба и отвернулась от двери, облокотившись на нее спиной. И тут… Боксы по этой стороне были пронумерованы буквами. А боксы напротив — цифрами. Прямо перед лицом было: «5», «4», «3». Боксы с номерами «1», «2» и «6» расположены так, что без поворота головы их не увидишь. В поле зрения попадало только 5-4-3. Я обернулась и набрала. Замок щелкнул.

Сердце куда-то провалилось. Мне страшно было открывать заветную дверь, и все же я это сделала. Она слегка скрипнула, а я съежилась от ужаса. Не слышал ли кто? Там было темно, но рука быстро нащупала выключатель. Это оказалась библиотека. Всего-то навсего! Несколько стендов с книгами, большей частью, научными пособиями по всяким станкам и материалам. Но вот на одной полке я заметила одну книгу яркого цвета, явно новую. Причем на полке перед ней не было пыли. Ее втиснули в этот ряд совсем недавно.

Я достала книжку. Это было художественное произведение какого-то неизвестного автора по имени Аристарх (именно так, без фамилии). Я ничего о нем не слышала. Выходные данные подсказали, что это самиздат, потому что указанное издательство работает скорее как типография, а тираж был смехотворным. Аннотация гласила: «Аристарх — новый литературный талант, которого вся наша редакция признала современным классиком, не побоявшись оксюморона. Его тексты тяжелы для восприятия неискушенными читателями, гоняющимися за острыми ощущениями и легким языком. Данный автор акцентируется не на сюжете, а на вырисовке психологических типажей, в чем Аристарху помогает качественное образование в области психологии и простая житейская мудрость». Дата издания — прошлый год.

Тут я заметила, что в книге есть несколько закладок. Открыв первую, я стала читать подчеркнутые карандашом строки и поледенела: «Эту взбалмошную девчонку с низким уровнем интеллекта никто не называл Любовью или Любой, ее звали просто Любочкой. Прыгнуть в койку к любому, кто может быть мало-мальски полезен, Любочка считала святым долгом…» Вика! Я выронила книгу. Потом взяла себя в руки, подняла том и открыла следующую закладку. Там тоже были подчеркнутые строки. «Нина обожала все заграничное. Даже представлялась всем как Нинель. Она всегда утверждала, что специализируется во всем — так говорят те, кто на самом деле не умеет ничего, — а в работе ей якобы нет равных. Она не понимала, что ее псевдоумения могут нанести кому-то серьезный вред». Это же про Любу! Она говорила, что в массаже она лучшая… Я открыла третью закладку. «У Сергея было много любовниц. Они звали его эротично, на французский лад — Серж. Женщин всегда тянет на врачей. По своей наивности и глупости они полагают, что врач — этот тот, кто может спасти. Они не понимают одного: врач — тот, кто может убить. Хороший врач знает, какая на нем лежит ответственность, учится прилежно, оперирует осторожно. Иные же покупают дипломы, лицензии и открывают клиники, где творят все, что захотят. Такие Сержи могут одним неловким — или ловким? — движением сделать вас инвалидом или вовсе лишить жизни». Вот они, три трупа. Кто будет следующим? Трясущейся рукой я развернула книгу на четвертой закладке из шести имеющихся. «Они говорят: дай мне рубль и получишь миллион. И люди, как стадо баранов, сраженные общей идеей, словно вирусом, верят и несут. Из категории таких «пастухов» и была Татьяна, вышедшая замуж за немца-миллионера и обучившая его азам финансовой пирамиды, легко преобразовав миллионера в миллиардера. Для знакомых она стала Танюхен — олицетворение немецкой жесткости и педантичности. Танюхен облапошила многих, даже собственного мужа…» Дальше я читать не стала. Ясно как день, что следующей жертвой намечена Анфиса. Я должна была ее спасти.

Выбежав из потайной библиотеки, я кинулась наверх.

— Анфиса! Анфиса! — кричала я, перепрыгивая через ступеньки. Добежала до столовой и влетела туда, полагая, что женщина вряд ли успела уйти в свою комнату.

Да, она вправду не успела. Ей мешал кухонный нож, воткнутый в спину и сделавший ее очередным трупом. Я зажала рот руками, глядя на лежащее на полу тело с запиской «Танюхен», но все же короткий вскрик вырвался в атмосферу. Услышав в коридоре шаги, я резко выбежала.

— Катя, это ты кричала? — обеспокоенно вопрошал Алексей, приближаясь. Я же попятилась. — Ты чего?

— Где Макс?

— А? Я не знаю. А что?

— Анфиса мертва. Ей воткнули нож в спину. Ты оставался в столовой.

— Я не оставался в столовой, я вышел сразу за тобой! Она была одна. Ее убил Макс, больше некому. — Алексей протянул вперед руку. — Катя, не глупи, я никогда тебя не обижу. Идем со мной.

— Нет!

— Я не могу тебя отпустить, потому что быть одной опасно.

— Быть одной не опасно, опасно, когда к тебе подкрадывается убийца, а ты в это время одна. Если это сделал Максим, то где он? — Я продолжала пятиться.

— Я не знаю! Идем со мной! — сказал он уже требовательнее.