– Мне так не кажется. Если хочешь вернуться к дому Марии, держись левее.
Здесь что, еще одна ива? В темноте все выглядит одинаково! Я была на грани истерики, но быстро взяла себя в руки. Только стучащие зубы выдавали мою тревогу.
– Тебе страшно? – спросил Арон.
– Не неси чушь! Мне просто холодно! – произнесла я, но мой голос был слишком высоким и скрипучим, чтобы Арон смог мне поверить.
– Чего ты боишься? Темноты?
– Скажем, я не фанатка, – призналась я.
Я бы никогда не сказала такому, как он, что в семнадцать лет все еще не могу уснуть без света.
– Как так? По сути, темнота – просто одеяло, накрывающее день, чтобы ночь могла спать.
Я подняла голову. Это было удивительно детское объяснение из уст человека, который только что выплеснул все свои эмоции, ударив гнилое дерево.
– Моя мать говорила это моему младшему брату. Он тоже боялся темноты, – грубо пояснил он.
– Твоя семья живет в Рейкьявике? – спросила я, понимая, что он уже сожалел о сказанном.
Он отрицательно помотал головой.
– В Киркьювике?
– Нет.
Я что, должна вытягивать из этого парня каждое слово? Просто хотела немного поболтать, чтобы не думать о том, как невероятно темно сейчас. Я была удивлена, что Арон вообще что-то видел, но, вероятно, он так часто ходил на поляну, что добрался бы сюда даже во сне.
– Где же тогда живут твои родители и брат?
– Нигде. Они умерли. Ты узнала все, что хотела?
Я испуганно кивнула, и, хотя Арон вел себя со мной грубо, мне стало его жалко. Ужас! Вот почему он остался с дядей. Он потерял всю свою семью.
Опустив голову, я поплелась за Ароном через лес. Он тоже молчал, но затянулся сигаретой так сильно, будто хотел высосать из нее весь никотин.
– Дом там, – сказал он после того, как мы вышли из леса. Арон остановился на развилке и указал налево. – Здесь уже можно увидеть крышу дома Марии. Ты дойдешь сама? После Киркьювика нужно свернуть направо.