Мрачно темнеющий свет

Почти полдень, а это значит, что мы выбиваемся из графика. Чарльз кладет топор справа от себя и бросает веревку каждому из нас.

– Мы должны привязать себя на тот случай, если что-то случится.

Он обвязывает веревку вокруг талии и привязывает ее к поручням, потом дважды за нее дергает, чтобы убедиться, что привязал надежно. Я делаю, как он предложил, и так же поступает Уильям. Сейчас мы представляем собой треугольник из идиотов, привязанных к кораблю.

Уильям стоит наискосок от меня и, прищурившись, смотрит вверх на яркое солнце.

– Когда тени исчезнут, милорд! – кричит он.

Я знаю, что значит для него это вызывание духов. У Ральфа Стрэнджвейса был домашний любимец по имени Азуреус – из какого-то другого мира. Мы видели его портрет, Уильям и я, когда совершили свое паломничество в дом Стрэнджвейса. А что, если Азуреус может стать нашим новым домашним любимцем? Что, если мы сможем усадить его в позолоченную клетку перед Императором и доказать раз и навсегда, что наши способности имеют не сатанинскую природу. А просто иную.

Это самое меньшее, что мы можем сделать для Генри. Бедный парень.

Солнце восходит к зениту, и у меня на шее выступает пот.

Чарльз достает свою чародейскую, похожую на палку штуковину, от волнения на его лице собрались морщинки. Он не имеет представления, что делать. И я тоже не представляю.

– Азуреус, – говорит Уильям, делая надрез на своей руке и капая кровью на край круга. – Мы призываем тебя. Приди к нам.

Когда его кровь касается рун… они начинают шипеть.

Нет, не так. Они энергично напевают, пока свежая краска пузырится перед нами, будто кипит.

Я чувствую, как волшебство мурлыкает, пробирая меня до костей, переходит мне в печень и селезенку. Круг, за неимением другого слова, – просыпается. Волнение электризует мою кровь. Я говорю, что я здесь, чтобы поддержать Уильяма, но я не могу ничего поделать со своим желанием узнать, увидеть, откуда проистекает наше колдовство.

В воздухе над кругом начинает формироваться облако, кусочек грозы посреди совершенно ясного дня. Облако наливается пурпуром и вспенивается, а затем оно…

Трескается. Воздух над кругом трескается так, будто это зеркало.

– А это должно было произойти? – кричит Чарльз, держа посох наготове.

Уильям медленно качает головой.

– Я так не думаю, – добавляю я, так сильно хватаясь за перила позади себя, что они чуть не ломаются под моей рукой.

Трещина растет и формирует щель. Что-то пошло не так, до ужаса не так.

– Нам надо остановиться! – кричу я Уильяму, но он меня не слышит или не хочет слышать. Он делает шаг вперед, загипнотизированный тем, что он видит. Чертов дурак. Он выглядит таким молодым, когда его что-то озадачивает, – как мальчишка, с которым я впервые познакомился. Он касается пальцами завитков пара, просачивающихся с другой стороны.