Мрачно темнеющий свет

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты считаешь, это честно? – прошипел он, наклоняясь ко мне ближе.

У меня зачастил пульс, но я смело взглянула в его глаза.

– Надо всех наказывать за то, что сделал твой отец?

С минуту он боролся с собой.

– Нет.

– Если мы поразим Ре́лема оружием колдунов, для чего надо потренироваться, то сможем доказать Ордену, как сильно они ошибались. Ты говорил, ты хочешь все исправить.

Блэквуд подошел еще ближе, и я инстинктивно попятилась. Он загнал меня в угол, прижав к стене. Его взгляд сцепился с моим.

– Ты уверена, что речь идет не о тебе? – тихо проговорил он.

– Что заставляет тебя так думать? – с трудом спросила я.

Может быть, дело было в тусклом освещении, но я могла бы поклясться, что его черты моментально смягчила жалость.

– С тех пор как Ре́лем прислал то сообщение, ты места себе не находишь. Настояла, чтобы мы поехали в Корнуолл, настояла на применении этого оружия, выискиваешь всех этих колдунов, от которых тебе надо держаться подальше! – Его гнев снова прорвался наружу. – Ты чувствуешь себя в ответе, и это заставляет тебя действовать. Но твои действия беспечны. Допустить, чтобы ты ждала чьих-то инструкций? О нет! Это всецело твоя вина, и это твоя проблема, которую ты должна решить. – Как будто он увидел меня голой – мой ум и душа были для него как открытая книга. – Но ты не одна, Хоуэл, теперь ты и нас сделала виновными!

Так как мне некуда было сдвинуться, я повернула голову и стала рассматривать стену, которая показалась вдруг очень интересной.

– Не будь трусихой, – его голос смягчился. – Это ведь правда?

Я неохотно развернулась к нему. Блэквуд отодвинулся на шаг. Вот оно, я смогла свободно дышать.

– Разве ты не чувствуешь вину за то, что сделал твой отец? Ты знаешь, что мы должны это сделать.

Блэквуд со стоном отошел к двери.

– Мы сделаем. – Он остановился, чтобы посмотреть на меня, выражение его лица было мрачным. – Я думал, у нас нет секретов друг от друга, Хоуэл.

Вот оно в чем дело, вот в чем была истинная причина его гнева. Годами он нес бремя грехов своего отца. Никто, даже его мать и Элиза, не знали темных секретов его семьи. Когда мы в конце концов доверились друг другу, я была колдуньей, а он – сыном предателя, и я стала его первым настоящим другом.

Я бездумно его ранила.

Мое лицо горело, но он вышел из комнаты до того, как я смогла ответить. Я потащилась за ним в кабинет.