Несущая смерть

Внутри Даичи бушевала ярость, жгучая, слепящая ненависть, из которой он черпал столько сил. Подарок, который он уговаривал Юкико принять. А теперь он – в самом сердце силы Гильдии, чей лидер почти беспомощен. Человек, несущий ответственность за отравленное небо, почерневшую землю и бесконечные могилы.

Тодзё заслуживал смерти. Прямо сейчас. Заслуживал, чтобы ему свернули шею и оторвали голову, чтобы последним ощущением Бутона был разрыв спинного мозга и последовавшее затем медленное удушье.

Даичи может убить его. Однако если все, что сказал Тодзё, являлось правдой, от горькой истины никуда не деться.

– Смерть слишком хороша для тебя, – прошипел Даичи.

– Смерть не думает, а берет. Хорошо или плохо тут ни при чем.

Даичи кашлянул. Один раз, второй. Схватился за живот, когда начался приступ, боги, нет, не надо…

– Если бы это было так, ты бы не умирал. Ибо разве ты не… хороший человек?

– Нет… – Даичи вытер губы, тяжело дыша и опять сплевывая что-то темное. – Я – убийца. Десять лет сопротивления не искупят… пожизненного служения режиму, построенному на бойне и лжи.

– Не испытывай стыда. Ты – то, что было задумано. А все твои деяния и были тебе уготованы. Прими это, и обретешь свободу поступать так, как изначально заложено в твоей природе.

– И ты хочешь, чтобы я тебя убил, – выкашлял Даичи. – Якобы такова моя природа. Я посвятил жизнь уничтожению твоего вида… И вот ты здесь, в пределах моей досягаемости, и у меня нет причин не убивать тебя. Ибо, хотя ты думаешь, что Кин возвысится на твоих останках, я говорю тебе, что знаю мальчика лучше, чем любой дымный сон… Он никогда не будет править Гильдией.

– Что будет, то будет…

– С меня хватит. – Даичи уставился на дребезжащий трон. – Ты утверждаешь, что все предсказано – и зал, где мы находимся, и твоя могила, и я, потенциальный убийца Первого Бутона. Но твои сны, старик, не властны надо мной. Я строю свой собственный мир… Это мои победы и поражения, моя любовь и потери. Я выбираю, кто я. Каждый день. Я поднимаюсь и стою. А в мире, который описал ты, я преклоняю колени. – Даичи выпрямился, расправил плечи, сжал кулаки. – И поэтому, хотя у меня есть основания убить тебя… я воздержусь. Я принял решение. Твое «что будет» осуществится только в том случае, если я захочу. Но у меня теперь нет такого желания. – Он сплюнул на пол. – Забирай себе предопределенность, которая, по-твоему, и есть правда.

Тодзё долго молча смотрел на него, и единственным звуком был отдаленный раскат грома. А потом Первый Бутон захлопал в ладоши, металл ударялся о металл – звук удара молота по наковальне подчеркивался глухим шипением, которое Даичи распознал как смех.

– Вы, бескожие, – проронил Тодзё. – Как вы любите иллюзии.

– Можешь лгать, сколько хочешь. – Даичи снова сплюнул. – Я умру так, как жил последние десять лет: свободным. И не дам тебе смерти, которой ты желаешь.

– Я не говорил, что ты даруешь мне смерть, Даичи-сан. Я лишь сказал, что ты принесешь ее. – Тодзё поднял голову к небу. – Я полагаю…

Из облаков на него, как стрела, упала тень. Сверкнул в вытянутой руке клинок – золотые журавли, плывущие по черному лаку. Закаленная сталь пронзила начищенную до блеска латунь, прошила стык между плечом и горлом и вышла через грудь, залитую багрянцем.

– Наконец-то… – выдохнул Первый Бутон, когда Каори вырвала вакидзаси.

– Дочь, нет!

Но Каори, подняв клинок, с искаженным от ненависти лицом отрубила Первому Бутону голову.