Единственное, что пришло мне в голову, — учителя нашли тайник со сладостями, которыми я приторговывал в своей комнате в общежитии. А может, они догадались, что я скачал сочинение по «Тому Сойеру» из Интернета, даже не читая книги, и теперь собираются аннулировать мою оценку? Или, того хуже, собираются заставить меня прочесть книгу.
— Итак? — настойчиво спросила миссис Доддз.
— Мэм, я не…
— Твое время истекло, — прошипела она.
И тут случилось нечто невероятное. Глаза ее загорелись, как угли для барбекю. Пальцы вытянулись, и на них появились когти. Куртка превратилась в длинные кожистые крылья. Она перестала быть человеком, обратившись в старую, сморщенную фурию с крыльями как у летучей мыши, когтями, пастью, из которой торчал целый частокол желтых клыков… и она явно собиралась разорвать меня на клочки.
Потом началось нечто еще более странное.
Мистер Браннер, который за минуту до того сидел снаружи перед музеем, вкатился на своем кресле в дверь галереи, зажав в пальцах шариковую ручку.
— Эй, Перси! — воскликнул он и подбросил ее в воздух.
Миссис Доддз кинулась на меня.
Пронзительно вскрикнув, я метнулся в сторону и почувствовал, как когти распороли воздух рядом с моим ухом. Я подхватил в воздухе шариковую ручку, но, оказавшись в моей ладони, она перестала быть ручкой. Это был меч — бронзовый меч мистера Браннера, которым он всегда вооружался в дни турниров.
Миссис Доддз развернулась ко мне, сверля смертоубийственным взглядом.
Коленки у меня стали как ватные. Руки так ужасно тряслись, что я чуть было не выронил меч.
— Умри, дорогуша! — хрипло прорычала миссис Доддз.
И ринулась прямиком на меня.
По моему телу пробежала дрожь неописуемого ужаса. И я сделал то, что напрашивалось само собой: выпад мечом.
Металлическое лезвие пронзило плечо фурии и прошло сквозь ее тело, как нож сквозь масло.
Миссис Доддз разлетелась, как песочный замок, в мощной струе воздуха. Она рассыпалась желтой пылью и будто испарилась на месте, оставив после себя только запах серы, предсмертный пронзительный визг и разлившийся в воздухе дьявольский холодок, такой, словно два ее пылающих красных глаза все еще следили за мной.
Я остался один.
С зажатой в кулаке шариковой ручкой.
Мистер Браннер куда-то подевался. В галерее не было никого, кроме меня.