— Глаза, о которых ты говоришь, были, я думаю, золотого цвета. И время, проведенное в его присутствии, показалось тебе замедлившимся.
Я кивнул и спросил:
— А как он умудряется захватить власть над телом смертного?
— Не знаю, Перси. Боги всегда могли принять вид обыкновенного смертного, но при этом сохраняли свою божественную сущность. Я не могу понять, как это происходит. А тем более мне не ясно, почему тело Луки не обратилось при этом в прах и пепел.
— Кронос сказал, что это тело было приготовлено для него.
— Меня дрожь пробирает при мысли о том, что могут означать его слова. Но вполне возможно, что существование в подобной форме несколько ограничит возможности Кроноса, по крайней мере, пока он будет находиться в человеческом теле. Оно как бы свяжет его и будет удерживать в определенных рамках.
— Хирон, а вдруг он решит возглавить атаку?
— Не думаю, что это случится, мой мальчик. Я бы почувствовал его приближение. Нет сомнений, что в его план входила подобная мера, но думаю, это решение поколебалось, когда ты обрушил на него его тронный зал. Ты и твой приятель Нико, сын Аида.
Кентавр взглянул на меня с упреком, и у меня от стыда словно ком в горле застрял.
— Мне так стыдно, Хирон. Конечно, следовало рассказать вам об этом. Но все получилось так неожиданно…
— Перси, не надо долгих извинений. — Хирон поднял руку, останавливая меня. — Я прекрасно понимаю, почему ты так поступил. Потому что ощутил на своих плечах груз ответственности. Почувствовал необходимость принять защитные меры. Но, видишь ли, Перси, если мы хотим выжить в этой жизни, мы должны больше доверять друг другу. Просто обязаны.
Он внезапно замолчал. Земля под нами вздрогнула.
Все, кто был на опушке, замерли. Тишину прорезал командный голос Клариссы:
— Щиты со-омкнуть!
И тут армия повелителя титанов, вырвавшись из лабиринта, обрушилась на лагерь.
Мне приходилось бывать и в других сражениях, но это, можете мне поверить, было самым грандиозным. Сначала я увидел, как дюжина великанов-лестригонов вымахнула из-под земли с таким ревом, что у меня заложило уши. Щитами им служили старые автомобили со свалки, сплющенные в лепешку, а боевыми дубинками — стволы деревьев, утыканные ржавыми пиками с зазубренными концами. Один из лестригонов кинулся на фалангу Ареса и принялся орудовать своей дубинкой. Бойцы падали под ее ударами, как тряпичные куклы.
— Огонь! — заревел Бекендорф.
В действие пришли катапульты. Два огромных валуна полетели в лестригонов. Первый попал в автомобиль-щит и оставил на нем лишь едва заметную вмятину, но зато второй ударил лестригона в грудь и заставил рухнуть на землю. Тут лучники Ареса дали залп, и дюжины стрел вонзились в толстые доспехи гигантов. Броня, прикрывавшая лестригонов, сразу ощетинилась охвостьем стрел, как иглами дикобраза. Некоторые стрелы вонзились в щели доспехов, и несколько великанов на глазах испарились от воздействия небесной бронзы.
Но когда стало казаться, что лестригонов мы одолеваем, из лабиринта хлынула следующая волна. Три, а то и четыре десятка дракониц в полном боевом вооружении, потрясая копьями и сетями, рассеялись во всех направлениях. Некоторые из них попались в ловушки, расставленные ребятами из шатра Гефеста, некоторые повисли на острых кольях ограды и сразу превратились в мишень для стрел, третьи зацепились за колючую проволоку. Горшки с греческим огнем взрывались зеленым пламенем, и его языки охватили нескольких дракониц.
Но большая их часть продолжала наступать. Аргус и воины племени Афины бросились им наперерез. Прямо на моих глазах Аннабет, выхватив меч, сразила одну из дракониц. Неподалеку от нее Тайсон бился с великаном. В следующую минуту я увидел, что он, очутившись каким-то образом у лестригона на спине, с оглушительным «Бум! Бум! Бум!» колотит врага по голове.