Аннабет выругалась, поминая Аида, и тряхнула прутья решетки. Они не дрогнули. За ними мы видели ряды камер, расположенных вокруг мрачного внутреннего двора — по крайней мере три этажа металлических дверей и узких галерей.
— Мы в тюрьме, — заключил я. — Тайсон, может, тебе удастся разбить…
— Шшш, — поднес палец к губам Гроувер, — послушайте.
Где-то высоко над нами раздавалось эхо горестных рыданий, казалось, оно наполняет собой все здание. Затем послышался другой звук — хриплый голос забормотал что-то, только я не сумел разобрать что. Звуки, которые ловил мой слух, больше напоминали не слова, а стук камней в механическом барабане.
— Что это за язык такой? — спросил я.
Глаза Тайсона расширились от ужаса.
— Не может быть, — пробормотал он, бледнея.
Вне себя, он ухватился за два соседних стержня решетки и с такой силой налег на них, что в образовавшийся промежуток спокойно мог пролезть он сам.
— Обождите-ка! — шепотом попросил сатир.
Но Тайсон никого ждать не собирался, а мы рванули за ним. Во внутреннем дворе тюрьмы, где мы оказались, было темно, только несколько люминесцентных фонарей слегка рассеивали мглу.
— Я узнаю это место, — на бегу сказала мне Аннабет. — Это Алькатрас.
— Ты имеешь в виду остров неподалеку от Сан-Франциско?
— Да. Наш класс ездил туда на экскурсию. На этом острове теперь музей.
Ну разве может такое быть, что вы, спустившись в лабиринт на Лонг-Айленде, вылезли из него с другой стороны земного шара? Но Аннабет прожила в Сан-Франциско целый год, наблюдая за тем, что происходило на горе Тамалпаис, отделенной от города заливом. Надо думать, она знает, о чем говорит.
— Замри! — коротко бросил Гроувер.
Однако Тайсон продолжал двигаться, не останавливаясь. Тогда Гроувер схватил его за руку и со всей силы потащил обратно.
— Стой, Тайсон! — свистящим шепотом приказал он. — Ты что, не видишь?
Я тоже глянул туда, куда показывал сатир, и у меня упало сердце. Напротив нас, с другой стороны внутреннего двора, на галерее второго этажа, громоздилось чудовище, подобного которому я никогда не видел.
Оно было вроде кентавра, над туловищем животного поднимались грудь и плечи женщины. Но вместо лошадиного крупа от талии вниз шло тело дракона — не меньше двадцати футов длиной, черное, чешуйчатое, с огромными лапами и усеянным шипами хвостом. С первого взгляда мне показалось, будто ноги монстра перевиты плетьми каких-то растений, но потом я разглядел, что это не ноги, а извивающиеся змеи, сотни гадюк водили по земле отвратительными головами, ища, что б такое сожрать. В волосах женщины также кишели змеи, как у Медузы горгоны. Но самым отвратительным в ее облике было то, что на месте талии, то есть там, где грудь женщины соединялась с туловищем дракона, кожа пузырилась и вскипала, и из нее то и дело вылезали головы каких-то злобных зверей: волка, медведя, льва. Казалось, что посередине тело чудовища перехвачено поясом из этих голов.
Какой-то инстинкт подсказывал мне, что перед моими глазами находится нечто доисторическое, неопределенное. Существо, которое появилось на свет в начале времен, прежде чем творения обрели формы и сущности.