Гермес рассмеялся.
— Ты думаешь, что спустя три тысячи лет боги могут изменить свою природу?
— Да. Думаю.
Казалось, Гермеса удивил мой ответ.
— Ты думаешь… Лука и в самом деле любил меня? После всего того, что случилось?
— Я в этом уверен.
Гермес уставился в фонтан.
— Я дам тебе список моих детей. У меня есть мальчик в Висконсине. Две девочки в Лос-Анджелесе. И другие. Ты постараешься доставить их в лагерь?
— Обещаю, — сказал я. — И я не забуду.
Джордж и Марта зашевелились на жезле. Я знаю, змеи не умеют улыбаться, но мне казалось, они пытаются.
— Перси Джексон, — проговорил Гермес, — возможно, ты преподал нам кое-какой урок.
На пути с Олимпа нас поджидал еще один бог. Посреди дороги стояла Афина, скрестив на груди руки. На лице у нее было такое выражение, что мне как-то сразу поплохело. Она переоделась — джинсы и белая блуза сменили доспехи, — но от этого богиня не казалась менее воинственной. Ее серые глаза сверкали.
— Так, значит, Перси, ты останешься смертным, — констатировала она.
— Да, моя госпожа.
— Я бы хотела узнать, почему ты принял такое решение.
— Я хочу быть обычным человеком. Я хочу вырасти. Как все, закончить школу.
— А моя дочь?
— Я не мог оставить ее, — признался я сквозь комок в горле. — И Гроувера, — быстро добавил я. — И…
— Пощади мои уши. — Афина подошла ко мне вплотную, и я ощутил исходящую от нее ауру силы, от которой у меня мурашки побежали по коже. — Как-то раз я говорила тебе, Перси Джексон, что ты ради спасения друга готов уничтожить весь мир. Возможно, я ошибалась. Похоже, ты спас и мир, и своих друзей. Но ты теперь должен тщательно взвешивать каждый свой шаг. Я дала тебе благодать сомнения. Смотри — не напортачь!
И, словно в подтверждение того, что шутить со мной она не намерена, Афина тут же обратилась в столб пламени и унеслась прочь, опалив мою рубашку.