— Ой-ой-ой! — воскликнул сатир.
— Ты как, жив, приятель?
— Ничего, жив еще. — Он потер голову. Рожки у него подросли и теперь торчали из курчавых волос. — Я был в другом конце парка. Дриадам пришла в голову эта прекрасная мысль — перенести меня сюда по ветвям деревьев. Но у них не очень правильное представление о высоте.
Он усмехнулся и встал на ноги… точнее сказать, на копыта. С прошлого лета Гроувер перестал делать вид, будто он человек. Он больше не носил шапки или ложноножки. Он даже джинсы больше не носил, поэтому от пояса у него начинались мохнатые козлиные ноги. На футболке у него красовалась картинка из книги «Где живут чудовища». Она была заляпана землей и пятнами смолы. Козлиная бородка Гроувера стала гуще, почти как у взрослых людей, а по росту он теперь догнал меня.
— Рад тебя видеть, старина! Ты помнишь Нико?
Гроувер кивнул Нико, потом крепко обнял меня. От него пахло — как от свежескошенного газона.
— Пе-е-ерси! — проблеял сатир. — Я по тебе скучал. Скучал по лагерю. Там, в чаще, не подают хороших блинчиков.
— Я за тебя волновался, — сказал я. — Где ты пропадал последние два месяца?
— Последние два… — Улыбка сошла с лица Гроувера. — Последние два месяца? Ты это о чем?
— Ты пропал, — ответил я. — Можжевелка беспокоится. Мы отправляли послания почтой Ириды, но…
— Постой. — Он посмотрел на звезды, словно пытаясь вычислить что-то в уме. — Сейчас какой месяц?
— Август.
Лицо его побледнело.
— Это невозможно. Сейчас июнь. Я только прилег вздремнуть и… — Он схватил меня за руку. — Погоди-ка, я вспомнил. Он меня вырубил. Перси, мы должны его остановить!
— О-па! — Я вскинул руки. — Не так быстро, парень. Ты расскажи, что случилось.
Сатир глубоко вздохнул.
— Я… я гулял по лесу. И потом вдруг земля задрожала, словно рядом было что-то мощное.
— Ты что, чувствуешь такие вещи?
— После смерти Пана я чувствую, если в природе что-то не так, — кивнул Гроувер. — Когда я в лесной чаще, у меня зрение и слух словно обостряются. Ну так вот, я пошел в ту сторону, откуда оно исходило, и увидел, что по парку идет мужик в длинном таком черном плаще. И еще я заметил, что он не отбрасывает тени. Полдень летнего дня, а у него нет тени. Он словно мерцал на ходу.
— Как мираж? — спросил Нико.