– Я не рассчитываю тебя задобрить, подкупить или поколебать решимость своими любезными речами и вежливым обхождением, – промолвил он так тихо, что эти слова расслышал только проповедник и Зоя с Тамарой. – Твою решимость вполне может поколебать снайпер вон за тем холмиком, видишь? Отличное местечко ты выбрал: стоит мне поднять правую руку, и твоя голова разлетится, как спелая дыня. – Николай шевельнул рукой, и юноша вздрогнул, хотя король всего лишь поправил лацкан мундира.
– Я с радостью стану мучеником…
– Ты не станешь мучеником, Юрий, – так тебя зовут? Ты погибнешь случайно. Пуля оцарапает мне плечо, и я постараюсь упасть как можно эффектнее. Стрелок сознается в том, что он – наемный убийца, посланный уничтожить короля. Возможно, он даже назовет себя почитателем Беззвездного святого.
– Но это же… дикость, – пролепетал юнец.
– Не большая дикость, нежели предположение, будто король Равки собственной грудью защитит мятежного монаха от предназначенной тому снайперской пули. Это уж полная нелепица, не так ли, друг мой? – Николай вытянул руку. – Идем завтракать. Мой повар великолепно готовит свиную вырезку.
– Я не ем мяса.
– Разумеется, не ешь, – фыркнула Зоя. – Животных вы не убиваете, только людей.
– Дарклинг…
– Избавь меня от своих проповедей! – прошипела Зоя. – Если бы не слово, данное королю, я бы выпустила из тебя воздух и расплющила твои легкие, как пустые тыквы!
– Я видел, как она это делает, – вставил Николай. – Забавный звук получается.
– Типа хлопка? – уточнила Тамара.
– Нет, сочнее. Что-то вроде хлюпанья.
– Я пойду с вами, – сказал монах. – Но если не вернусь к братьям целым и невредимым, на улицах будет много крови. Будет…
– Дайте мне с ним разобраться, – попросила Зоя. – Оплакивать его никто не станет.
– Ну что ты такое говоришь, – возразил Николай. – Уверен, у этого парнишки есть мать. Верно, Юрий? Славная женщина. Живет в Вальченко, так?
Юрий схватился за грудь, словно получил удар под дых. По всей видимости, Тамарины шпионы собрали о монахе подробные сведения.
– Понимаю. – Николай похлопал юношу по плечу. – Всегда неприятно узнавать, что ты поставил на кон не только свою жизнь. Ну, идем?
Юрий кивнул, и король повернулся к толпе.
– Мы сядем и все обсудим, – громовым голосом объявил он. – Может, даже поспорим. – Николай пожал плечами. – Но если между равкианцами и есть разногласия, то только по поводу чая!
По толпе прокатилась волна хохота. Люди все еще стояли на коленях, однако теперь испытывали благодарность и облегчение: худшее миновало. Тамара отдала монаху свою лошадь, и тот вместе с королем направился обратно к воротам.