Я смерил его взглядом.
– Что «да, точно», дедушка? – улыбнулся я в ответ.
Негр снова захихикал. Похоже, наш разговор затягивался.
– Да, точно, – повторил он. Наконец ему удалось совладать со смехом. – Я торчу в этой дыре с сотворения мира, да. С тех пор, как Адам еще был ребенком. Но сейчас я вижу то, что никогда не видел, приятель. Да, ни разу не видел за столько лет.
– И что же ты никогда не видел, старик? – спросил я.
– Ну, – сказал он, – я провел здесь столько лет и никогда не видел, чтобы в камере сидели в такой одежде, вот.
– Тебе не нравится моя одежда? – удивленно спросил я.
– Я этого не говорил, да. Я не говорил, что мне не нравится ваша одежда, ребята, – сказал негр. – Мне нравится ваша одежда, очень нравится. Замечательная одежда, да, точно, очень замечательная.
– Так в чем же дело? – спросил я.
Старик хихикнул над какой-то своей мыслью.
– Дело не в качестве одежды, да, – наконец сказал он. – Совсем не в качестве одежды. Дело в том, что она на вас надета, да. А вы должны быть в оранжевой форме. Я такого еще никогда не видел, а как я уже говорил, я здесь с тех пор, как земля остыла, с тех пор, как динозавры сказали, что с них хватит. Но теперь я повидал все, да, все.
– Но те, кто находится на этаже предварительного содержания, не носят форму, – заметил я.
– Да, точно, это ты в самую точку, приятель, – согласился старый негр. – Тут нет никаких сомнений.
– Так сказали охранники, – подтвердил я.
– А что еще они могли сказать, – согласился старик. – Потому что таковы правила, а охранники – они знают правила, да, знают, потому что сами их составляют.
– Так в чем же дело, старик? – снова спросил я.
– Как же, я же сказал, вы не в оранжевой форме, – ответил он.
Мы начали ходить по кругу.
– Но я не должен ее носить, – возразил я.
Негр удивился. Его проницательные птичьи глаза уставились на меня.