– В избу на ночлег… – произнесла василиса.
– Кто возьмет на ночлег? – спросил староста, обведя глазами деревню. Все притихли, лишь изредка перешептываясь. Брать в дом василису никто не хотел. Пусть и благодарны были, но опасались.
– Малюта! Ты что скажешь? – спросил староста.
– Домовой разбушуется! Он у меня чужих не любит! – ответил бородатый мужик.
Понятно все стало. У кого положить некуда, у кого-то дети малые, у кого хворь какая в доме.
Староста отвернулся, с кем-то договариваясь. Все смотрели на гусенка, который лежал на траве: «Э-какой зубастый! Вот невидаль! Поганец! Маленький, а кусучий! Зато гляди какой жирный! И вон какой свирепый!».
Толпа гудела, как улей, обсуждая гусенка, пока василиса переминалась с ноги на ногу.
«Вон, иди к Матвею!», – показал староста на чинного мужика, который стоял напару с женой и дочерью. Матвей обреченно кивнул. Чужаков не сильно жаловали. Всегда с опаской смотрели.
– Де-е-еньги! – напомнил филин. – Де-е-еньги!
– Де-деньги, – икнула василиса, виновато глядя на людей.
Стыдно ей было про деньги разговор заводить. Глядя на избушки старые, ставни не крашенные, платки застиранные да детей босоногих, неловко ей было деньги с людей брать.
– А, матушка, мы сейчас покумекаем с деревней. Авось че и насобираем! – подмигнул староста, уходя с мужиками.
– Сюда! – вел Матвей в сторону добротной избы с резными ставнями. В избе пахло щами и погребом. Словно открывали недавно.
– Вот, чем богаты! – развел руками Матвей, пока жена и дочь опасливо стояли в сторонке. – А ну быстро гостью накормить! Такую напасть извела, проголодалась, небось!
Молчаливая дочка зажгла свечки, а мать ставила горшок в печь, вытирая руки о фартук.
Похожи они с матерью были. Только одна замученная, рано постаревшая. А вторая болезная, хоть и молодая. Молодая все на василису косилась. Редко сюда чужаки захаживали.
Сразу видно было, что Матвей в доме хозяин. Слово его, как кулак по столу.
– Ты откуда такая нарисовалась? – спрашивал Матвей. – Маленькая да удаленькая! Нет, ну надо же! Всех гусей-лебедей перебить! Куда путь держишь?
Василиса безотрывно смотрела на дочку хозяина. Та молчала, а на голове у нее было много мелких косиц. Нехорошо это. Ой, не хорошо.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – негромко спросил филин, поглядывая на смущенную девку. – Хочешь сказать, у нас тут лябовь запечная?