Разумеется, запорожцы могли заимствовать мальтийские кресты не только напрямую у рыцарей Мальтийского ордена, но и опосредованно, через воинов польско-русско-литовской Речи Посполитой. Дело в том, что отборные войска этого государства, чьими подданными, а вернее – союзниками, на протяжении столетий являлись козаки, тяжеловооруженные гусарские и панцирные хоругви, состояли из рыцарей, украшавших свои кирасы и флюгера (флажки) на копьях «кавалерскими» мальтийскими крестами [34].
Сходство с символикой военно-духовного Мальтийского ордена усиливалось еще и за счет одинаковой – красно-белой – цветовой гаммы. Не случайным в данной связи представляется и тот факт, что все основные ордена Речи Посполитой – Святого Станислава, Белого Орла и «За военные заслуги» («Виртути милитари») представляют собой в основе «кавалерские» мальтийские кресты. Данное обстоятельство говорит о том, что все воинское сословие этого пограничного с миром воинствующего ислама христианского славянского государства, в котором находилось крупнейшее в Европе Приорство Державного ордена рыцарей-госпитальеров Святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты (Мальтийского ордена) – Острожский майорат – в целом воспринимало себя в качестве братства рыцарей-крестоносцев, «поборающих на поганых» и служащих щитом Европы от воинствующего ислама. Поэтому не удивительно, что и запорожское козачество, православное «лыцарство», на протяжении столетий являвшееся неотъемлемой составной частью воинского сословия Речи Посполитой, привыкло считать эти «крестоносные» духовные ценности своими [35].
Положение изменилось лишь в начале XVII века, при польском короле Сигизмунде III Вазе [36] – фанатичном католике и выученике иезуитов, заклятых врагов Православия (и Мальтийского ордена!), вознамерившихся помочь Ватикану (между прочим, всегда стремившемуся подчинить своему влиянию козаков и мальтийских рыцарей – причем эти попытки долго оставались безуспешными!) насильственно окатоличить все население Речи Посполитой (считавшейся дотоле, по сравнению с другими современными европейскими государствами, настолько веротерпимой страной, что ее даже прозвали «убежищем для еретиков» [37]!) с целью последующего использования ее огромных материальных и людских ресурсов в целях Контрреформации. [38] Изменилось, кстати, самым роковым образом – в конечном итоге, как для самой Речи Посполитой, так и для козачества в его традиционной форме существования [39]!
Здесь конец и Богу нашему слава!
Примечания
[1] В отличие от донского, гребенского (терского), яицкого (уральского) и вообще «великорусского» казачества, в применении к запорожскому (днепровскому) духовно-рыцарскому ордену представляется более уместным употребление термина «козачество», как соответствующего малороссийскому произношению и написанию этого слова. Выражение «украинское козачество» представляется нам неуместным по той простой причине, что термин «Украина» в описываемый период официально не употреблялся, а использовался только в частном обиходе, да и то в значении «окраина» (хотя название «украина» впервые встречается в русских летописях конца XII века; так, смотря из Киева, «украиной» называли Залесье – будущую Великороссию). «Украиной» (то есть окраиной Речи Посполитой – называли свою «малую родину» жители этих земель). В то же время они, в том числе и полонизированные шляхтичи и даже магнаты, имевшие владения на данной территории, не переставали считать себя русскими (не кто иной, как злейший враг днепровского козачества, хотя и являвшийся потомком одного из его основателей, князь Иеремия Вишневецкий в самый разгар войны с Богданом Хмельницким, начинал свои воззвания словами: «Я, Князь Иеремия Вишневецкий, Воевода Русский и т.д.).
[2] Условимся, во избежание путаницы, называть всякое монашеское или духовно-рыцарское братство «орден» (во множественном числе: «ордены»), в отличие от наградного знака, именуемого «орден» (во множественном числе: «ордена») – хотя эти наградные «ордена» и происходят исторически от видимых знаков принадлежности к «орденам» (монашеским, а позднее – и светским рыцарским организациям).
[3] Нам представляется уместным, в отличие от «великорусских» донского, гребенского и ведущего свое происхождение от последнего терского, яицкого (уральского) и прочих казачьих войск, говорить в отношении Украины и, в частности, Запорожья, не о «казачестве», а о «козачестве», и не об «атаманах», а об «отаманах», что соответствует особенностям местного произношения этих слов.
[4] Еще известный предводитель козачества Остап (Евстафий) Дашкович, староста чигиринский и каневский, живший в первой половине XVI века, предлагал сейму Речи Посполитой организовать защиту Днепра от набегов крымских татар-вассалов Османской империи – посредством постоянной стражи из двух тысяч козаков и устроить за днепровскими порогами рыцарскую школу (К. Осипов, Богдан Хмельницкий, М., 1948, с. 32).
[5] Буквально: «(лесная) засека».
[6] В отличие от военно-монашеских орденов Западной Европы, близких по своей структуре к ремесленным цехам и ложам, Запорожская Сечь имела структуру пастушеского кочевья, что выражалось в наличии соответствуюшей должностной иерархии и атрибутики. Самоназвание главной ставки Запорожья – Кош – и его устройство родственны понятию «кхош» (укрепленный табор, по-древнерусски «товар», отсюда «товарищ» и «товариство», как называли свое братство сами запорожцы!) у тюркских кочевников. У тюрок «кхошем» назывались десять объединенных вместе овечьих отар – а Запорожская Сечь к 1775 году подразделялась именно на десять округов-«паланок». При каждой отаре у тюрок (например, у ближайших южных соседей запорожцев – крымских татар) состояло по три пастуха (чабана). Самый опытный чабан возглавлял всех пастухов «кхоша» (объединенной отары) и назывался «одаман» (что очень похоже на «отаман» – титул атамана запорожских казаков). Главное управление всеми отдельными («малыми») отарами-стадами было сосредоточено в «кхоше», где проживал сам «одаман». По аналогии казаки под «Сечью» понимали столицу всего козачества, а под «Кошем» – свое козацкое «правительство» во главе с «кошевым отаманом».
Будучи братством христианских рыцарей, козаки именовали себя также «Арматным (вооруженным) Стадом» – здесь напрашивается прямая аналогия с (само)определением древнеримской армии как «civitas armata», то есть, буквально: «вооруженной общины (вооруженного города-государства)» -, в то же время возводя себя тем самым к евангельскому «малому стаду» (Лк. 12,32), а в «кошевом отамане», которому вручался тростниковый пастушеский посох-булава с золоченым яблоком-навершием, видели воплощение Пастыря Доброго. Уговаривая Богдана Хмельницкого в 1648 году возглавить их, козаки говорили ему: «Мы как стадо без пастуха!».
[7] Безбрачие было одним из обязательных условий принятия в козацкое «товариство». В одной козацкой «думе» отец, провожая сына к запорожцам, наставляет его:
[8] Земляные укрепления, именовавшиеся также «фигурами».
[9] Холмы или курганы.
[10] Р. Багдасаров «За порогом», в сб. «Волшебная гора», М., 1996, с. 286.
[11] Вступивший в запорожское братство «свежеиспеченный» козак причислялся к одному из «куреней», на которые делилась Сечь. Куренем (от монголо-татарского слова «курен», т.е. «двор») именовалось козачье «общежитие», имевшее свое помещение, в котором проживало около ста пятидесяти козаков (нечто вроде общежития-«обержа» рыцарей Мальтийского ордена). Новоприбывшему козаку куренной отаман отводил в курене место в три аршина длины и два ширины для установки нар, разъясняя: «Ось тоби i домовина (то есть гроб – В.А.), а як умреш, то зробим ще коротшу».
[12] Поэтому среди малороссийского дворянства – «обмирщленного» потомства средневековой козацкой «старшины» – еще в начале XIX века нередко встречались «фамилии» вроде Тупу-Тупу-Табунец-Буланый и т.п.
[13] Соответствовавших «атаманам» у «великорусских» казаков.
[14] Именуя себя «товариством» («товариществом»), запорожские козаки как бы подчеркивали свою принадлежность к воинскому, то есть рыцарскому сословию (в эпоху Средневековья латинское слово miles, означавшее изначально просто «воин», в связи с возросшим значением тяжеловооруженной рыцарской конницы на поле боя, стало означать исключительно рыцаря, превратившись в синоним другого, идущего еще с древнеримских времен, обозначение всадника-рыцаря – eques). В войске Речи Посполитой той поры «товариством» (towarzystwo) cчитались исключительно рыцари-кавалеры шляхетского рода, служившие в гусарских и панцирных хоругвях, в то время, как воины-простолюдины именовались «жолнеры», «жолдацтво» – собственно, «солдаты», т.е. наемники, служащие за жалованье-Sold (нем.), шеренговые и пр.
ebooksa