— Ты, это, чужого не тронь, — Хочь положил свою руку поверх ладони Соловейко. Но у того уже в глазах поселился бес. Сжал пальцы так, что стало понятно — добровольно не выпустит.
— И даже взглянуть нельзя? — улыбка Соловейко сделалась напряженной. Не спеша но настойчиво он потянул руку к себе. Еще чуть и перевернет ладонь, чтобы взглянуть на то, что ему показывать отказываются.
Что делают люди на грани отчаяния? Бьют по морде? Но Хочь знал, что в драке с целым трактиром, где он числится в чужаках, не выстоит. Еще королева-мать, чтобы избежать позора и отвести от себя беду, как пить дать, объявит его вором драгоценностей. Доказывай потом, что она сама «Лютик» заложила к казино.
Поэтому Ульрих Большие яйца совершил весьма странный поступок — вцепился в руку Соловейко зубами, точно дворовой пес. Тот закричал и, пытаясь стряхнуть гнома, ладонь разжал. «Драконий лютик» моментально исчез в недрах набитой барахлом котомки. Получив пару раз по роже, промычав в ответ, что чужого не берет и своего не отдаст, гном неожиданно для всех получил защиту в лице королевы.
— На самом деле, Соловейко, ну чего ты к нему привязался?
И кричать тому, что хотел лишь взглянуть на спрятанное под тряпицей, оказалось ну чистым дурачеством. Мало ли, что гномы не хотят показывать? В Мрачных горах полно золотых приисков, не рассказывать же всякому, где подфартило? Не хочет золотоискатель хвастаться самородком, его дело.
Глава 43. Как Хочь с королевой-матерью ходили на дело, и чем то дело закончилось
— Ух, напугалась я, — Жиданка прикладывала к подбитому глазу гнома кружку с холодным пивом, Ульрих же смотрел на нее с превеликой благодарностью. Как такого смельчака не взять с собой на дело? А с Соловейко, дайте только срок, она посчитается. Опытный игрок всегда поймет, когда ему врут. А то, что Соловейко врал про Ракон, наводило на определенные мысли: война — его рук дело.
— Ты же знаешь, как разбогател мой сын? — Жиданка вела старого знакомого по темным улицам. Сзади них, таясь, шли еще двое. Прав был Хочь, полагая, что мать царя без присмотра из дворца не выпустят.
— Ну да. В том ему помогли лютики герцога Хариима.
Жизнь давшая улыбнулась.
— Я же чего тогда всполошилась: как увидела девку в венке из поникших лютиков, а следом за ней лорда Ракона, спешащего на торги, сразу смекнула, что пророчество исполняется. Вот и попыталась помешать ему.
— А сами лишь разбудили любопытство.
— Правда?
— Правда. Я вашему сыну еще не писал, но лорд Ракон обнаружил заплатку, что строители оставили на месте вскрытого тайника, и заинтересовался, что же там лежало?
— Еще не догадался о картах?
Хочу показалось, что лицо матери побледнело. Или то луна высунулась из-за облака и окрасила все вокруг мертвецким цветом?
— Пока вроде нет. Думает, что там Хариимы драгоценности свои прятали. Но много ли их поместится в узкую нишу?
— Эх, знал бы он, сколько на самом деле упустил.
— Вы никак осуждаете своего сына?