– Да, в лабиринтах верь только мне.
– А губы, что говорят губы? Мои речи умны?
Долгий поцелуй несколько раз прерывался, словно Петр дегустировал и хотел поймать послевкусие.
– Твои губы сладки. Я никак не могу оторваться от них. Они как розочка на вершине торта. Помнишь, ты в детстве всегда начинала с розочки? Вот и я всегда хочу начинать с твоих губ, которые дарят первое наслаждение.
– А грудь дарит второе наслаждение, поэтому ты ее сейчас целуешь?
– Глупая, сейчас я целую твое сердце. Оно средоточие любви, нежности и доброты. Если я приложу к нему ухо, то услышу только одно слово: «Люб-лю! Люб-лю! Люб-лю!».
– Ты прав. Я люблю тебя, Петр!
– А теперь послушай мое сердце.
– О, там бьется то же слово! – Роуз соскользнула с колена Петра, чтобы приложить ухо к его груди. – И кого же любишь ты, Петрик?
– Одну малявку, которой хочу подарить сердце и предложить руку, чтобы она могла опереться на нее в любой момент. Согласна ли ты, Роуз Эрийская, стать женой Петра Пигеона, который клянется любить и оберегать, стать хорошим мужем и отцом, быть верным до самой смерти?
– Ой, Петрик. Я право не знаю, что тебе ответить! Такое заманчивое предложение. Умная девушка обязательно взяла бы время подумать. А я ведь умная? Ты сам недавно сказал.
– Сколько времени тебе нужно, малявка? Минуты хватит?
– Нет, пожалуй, побольше. Я надеялась, ты продолжишь рассказ о моих достоинствах, которые расположены ниже груди, гораздо ниже.
– Неужели я еще не рассказал, как красив твой большой палец на ноге? Я не могу на него наглядеться.
– Нет, холодно.
– О, тогда коленка! Она вызывает такой трепет. Роуз встань, мне не видна коленка, и я не могу описать, как она важна для меня.
– Теплее, Петрик, теплее, – Роуз встала в полный рост.
– Роуз, милая, я стесняюсь рассказывать о том, что вижу перед глазами. Можно я покажу?
– Можно, любимый.
– И после этого ты ответишь «да»?