Союз пяти королевств. Трилогия

– Хорошо. Мне больше достанется. Иди сюда, – королева похлопала ладонью по простыням. – Да не бойся. Не трону.

Роуз села с другой стороны кровати – в изножье, чтобы быть к королеве лицом. По полу дул стылый воздух, а камин еще не разожгли, поэтому принцесса сунула холодные ноги под покрывало.

Лолибон отсалютовала ей кубком и опустошила его за один раз. Небрежно откинула его в сторону, не заботясь о том, что пачкает простыни.

– Знаешь, а я скучаю по сукиному сыну Анверу, – она хмыкнула и подняла глаза к потолку, боясь пролить пьяные слезы. – Никогда не думала, что произнесу это: я убила единственного мужчину, который любил меня бескорыстно!

Роуз молчала, ей не нравились полуночные беседы с особой, которая в пылу ярости может отнять жизнь, но выбирать не приходилось.

– Ты знаешь, за что я его убила? Нет, я бы пережила унижение, какое испытала из-за того, что он опоил меня любовным зельем и подложил под дракона. Хотя я поклялась много лет назад, что ни один из них не дотронется до меня. Сколько раз в жизни мне приходилось проходить через унижения, и ничего, я выжила. Я убила Анвера за то, что он лишил меня будущего. У меня в руках было три мага, с которыми я могла перевернуть мир, а наглый мальчишка все разрушил. Я оказалась в мышеловке, без возможности гулять где пожелаю, незаметно появляться там, где меня не ждут. А поганец смотрел, как я бешусь от бессилия что-либо изменить, и смеялся. И мне нестерпимо захотелось оборвать этот смех. Я знаю, как одним движением ломать шею, и моя рука вцепилась в нее. Мне не забыть глаза Анвера, полные удивления, когда он понял, что живет последнюю секунду.

Королева замолчала и уставилась в одну точку. Демоны прошлого рисовали ей картину смерти Анвера, как он падал, широко раскинув руки, как его черные волосы, вьющиеся крупными кольцами, вздрогнули, когда тело уже мертвого любовника ударилась об пол.

– Когда я впервые пригласила его к себе в спальню, он был таким милым, таким неопытным. Мальчик прикасался ко мне так осторожно, словно я была фарфоровой куклой. Смешной.

Лолибон потянулась к графину, и разочарованно потрясла им – вино плескалось на дне.

– Черт! Позови служанку, пусть еще принесет. Я выспалась, а нам с тобой есть о чем поговорить.

Глава 17

– Эх, Анвер, Анвер…

Королева поставила пустой кубок рядом с кувшином и легла на кровать так, чтобы видеть пляшущие языки пламени в камине. Это Роуз попросила служанку разжечь огонь в стылой комнате.

Остров Пигеон располагался севернее лабиринтов, и осень сюда пришла в одночасье. Поднялся тревожный ветер, тронул сердитым порывом листву уставших деревьев, заставил кружиться в воздухе золу, назло людям, прячущимся по домам, метнул ее в окна, а напоследок пригнал стадо тяжелых туч, пролившихся на землю холодными слезами. С упорством ратного барабанщика стучал дождь по жестяным крышам, тонкими ручейками разрисовывал стекло, заставляя кутаться и желать живого тепла.

Если бы Роуз оказалась дома, она порадовалась бы тихому вечеру у камина, но рядом с Лолибон… Хоть и лежала та в расслабленной позе сытой кошки, но немигающий взгляд и жуткая задумчивая улыбка настораживали. Приходило на ум сравнение, что с такой улыбкой должно быть палач смотрит на хорошо проделанную им работу, испытывая профессиональную гордость убийцы.

– Эх, Анвер, Анвер, – еще раз повторила Лолибон и потянулась всем телом, нежась в тепле каминного огня. – Глупый и нежный мальчик. А ты помнишь свой первый раз? – вдруг спросила она, поднявшись на локте и с интересом уставившись на Роуз.

– Нет, не помню, – ответила покрасневшая от неловкости девушка.

– Стесняешься? Ни за что не поверю, что можно забыть ночь превращения в женщину. Ну, или день, – над чем-то засмеялась Лолибон. –  Ты была пьяна? Нет? А хочешь, я тебе про свой первый раз расскажу?

И, не дожидаясь ответа, придя в заметное волнение, она перебралась на сторону Роуз.

– Открою тебе страшную тайну! – обдав винным духом, зашептала рассказчица, театрально распахнув и без того большие глаза. – Я не всегда была королевой, и голубой крови во мне ни капли. А течет по этим венам, – Лолибон вытянула вперед тонкие руки, – кровь моего отца Рыжего Брыска да матери Гульхерьи-домоседки. И относились мы к высокородным господам весьма условно – папенька обучал богатых сынков ратному искусству. Помахать двуручным мечом, пострелять из лука, сойтись в схватке на пиках или ножах – вот чем он был рад заниматься круглые сутки, забывая о родном доме, хворой жене и малом дитяти, появившемся на свет пару годочков назад. Но подвели мы с мамкой его: сначала я, потому что родилась не мальчиком, а потом матушка, потому как устала бороться с одиночеством и болезнями и, не простившись ни с кем, отдала богу душу.