Поднявшись, он сделал знак рукой Гри, который болтался чуть поодаль. И вскоре вся многотысячная драконья рать, растянувшись на полнеба цветным лоскутным одеялом, держала путь в Лабиринты.
– И вот так я стала повелительницей драконов! – эту часть истории Роуз шептала отцу на ухо, боясь, что ее услышит везущий их красный дракон, хотя и Алекс, и Эдуард заверили ее, что это невозможно – бьющий в лицо ветер уносит все звуки проч. – А теперь я в раздумьях: кому передать Драконье око? Вроде бы Солнце прямая наследница Орраха Могучего, но, как уверяют драконы, даже если принцесса наденет на себя магический камень, чуда не произойдет. Конечно, я могла бы открыть ей секрет Лолибон, которым и сама воспользовалась, но меня гложут сильные сомнения в правильности такого решения. Почему в природе Ока заложена передача правления по мужской линии? Не нарушаем ли мы, а я говорю не только о Лолибон, но и о себе, установленных издревле порядков? Нам трудно предугадать, как сложится история Тонг-Зитта, как изменятся драконы, если Око окажется в руках женщины. Сколько лет Лолибон владела камнем? Шесть-семь? Слишком маленький срок, чтобы однозначно заявить, что пагубных последствий от насильственного изменения магии Ока нет.
– Милая, ты рассуждаешь не как женщина, – Эдуард посмотрел в горящие от возбуждения глаза дочери. – Я думал, только мужчинам свойственно принижать роль слабого пола в управлении государством.
– Нет, папа. Вспомни мою бабушку Беатрис Шестую. Она крепкой рукой правила во благо Северной Лории, и я сама ни за что не откажусь от ее трона. Но я говорю о том, что невозможно предугадать все последствия нашего вмешательства в магию Ока. Вдруг она станет непредсказуемой? Что тогда случится с драконами и Тонг-Зиттом?
Эдуард улыбнулся. Горячность дочери не удивила его. Он прекрасно понимал, что Роуз ищет оправдание своему решению не отдавать Око наследнице Орраха. И последующее заявление подтвердило его догадки – его дочерью правила ревность.
– Да и потом, у меня есть личные причины для сомнений. Если вспомнить все то, что происходило со мной в Лабиринтах, то именно Солнце всячески старалась выставить меня в плохом свете перед Петром, а в самом конце так и вовсе отдала меня в руки Шиншилле.
Эдуард опустил голову. Упоминание имени давней любовницы всякий раз било под дых. Его сразил наповал рассказ дочери о королевской шпионке. Он чувствовал себя виноватым и теперь мучительно переживал, что был настолько невнимателен к проявлениям болезненной любви бывшей подруги, что допустил катастрофическое развитие событий. Он и представить себе не мог, что Шиншилла затаила обиду. С первого дня, как она вернулась из рабского плена, он оказывал ей знаки внимания, как человеку, пережившему страшные испытания по его вине. Теперь Эдуард понимал, что стоило один раз серьезно с ней поговорить, рассказать о том, что происходило на самом деле, сколько сил он отдал, чтобы вытащить ее из плена Одноглазого Бахата. И тогда можно было бы избежать всех тех несчастий, что испытала его семья. Он кругом виноват. Петр, Роуз, Свон – самые близкие и любимые люди оказались втянуты в омут ненависти и мести.
Слушая рассуждения Роуз, Эдуард мысленно вернулся к событиям, произошедшим более четверти века назад.
– Эдуард! Мы нашли Шиншиллу! – в кабинет ворвался возбужденный Алекс. Только ему разрешалось входить к наследнику без доклада.
Вот уже более двух лет люди эрийских принцев прочесывали Форш, надеясь отыскать хоть какой-то след Одноглазого Бахата, увезшего с собой Шиншиллу. Но старый разбойник надежно укрылся в своем тайном логове и никогда больше не появлялся на побережье Спокойного моря. – Ее держали в горах на границе с Сулейхом! А теперь весь Форш гудит – наследники почившего Бахата распродают его гарем и имущество. Я сразу понял, что «Лучшая наложница и звезда гарема» – это она.
Алекс протянул принцу в несколько раз сложенную бумагу. Тот, боясь повредить, осторожно расправил цветной лист. На нем была нарисована дева с черными волосами до пят и большой грудью, едва прикрытой тонкой тканью.
Эдуард впился взглядом в знакомые черты.
– Хороший художник, – подтвердил Алекс. – Немного преувеличил, но …
– Когда назначены торги? – перебил его Эдуард. Он не понимал фарузский язык, на котором говорило большинство жителей южного побережья Спокойного моря, поэтому не мог прочесть текст и узнать дату проведения торгов.
Алекс, считая, загибал пальцы. Лицо его мрачнело прямо на глазах.
– Получается, через пятнадцать дней. Мы не успеем.
– Черт, – Эдуард потер переносицу. – Даже если наймем драконов, это займет минимум три недели.
Он сложил руки за спиной и прошествовал к окну. Бугрящие кожу желваки выдавали его волнение.
В королевском саду цвели яблони, пчелы деловито сновали от цветка к цветку. Птицы, растревоженные садовником, галдящей стайкой взмыли в небо.
Запахи весны, пение пичуг, басистое гудение шмеля – Эдуард кожей ощущал, сколь резко отличается жизнь в благополучном дворце от жизни на враждебном юге. Он видел эти бескрайние пустыни, по пескам которых жаркий ветер гонит сухие колючки. Человек там чужеродное существо. Только змеи, пауки да вараны могут выжить в адовом пекле.
ebooksa