– Шел-л-л-ль… – донесся шепот из-за спины.
Стелла оглянулась, поискала глазами, но вокруг были лишь ели, ветвями которых шевелил усиливающийся ветер.
Ворон, что продолжал сидеть на перекладине, вдруг взмахнул крыльями и шумно полетел в сторону болота.
– Эт-т-то ветер, – попыталась убедить себя и друга Луна. – Видишь…
– Шел-л-ль…
Рыжий поднялся на ноги. К штанам прилип подтаявший снег. Царевне вдруг подумалось, как холодно, должно быть, стоять на коленях в снегу. А теперь еще ветер треплет плохо завязанный плащ, отчего Змея крупно трясет. Потому и мерещится ему всякое. Вот если бы кто на самом деле позвал, то они услышали бы «Змей!», а тут какое-то шипение «ше-е-е».
Точно, это ветер виноват.
– Шел-л-ль!
– Я здесь! Стерш, я узнал твой голос! Выходи! – Змей крутанулся на месте, выискивая среди лесной густоты зовущего.
– Бегите! – крик Лозы, оказавшегося неожиданно рядом, заставил застыть от страха. – Я кому сказал, бегите!
Он толкнул Змея в спину, выводя тем из оцепенения, а сам вцепился в рукав Луны и потащил за собой, не разбирая дороги. Выведя ее за ограду, больно сжал плечо.
– Хватай своего дружка, и бегите в монастырь что есть сил! Ты меня поняла?!
Стелла часто закивала, но все же спросила:
– А ты?
– За меня не беспокойтесь! Я выкручусь, – Лоза сунул ей в руки тот самый браслет, который в трапезной в задумчивости вертел на запястье.
– Но там же Стерш! Он тоже выжил! Как и я! – рыжий не понимал, почему его заставляют бросить боевого товарища, нуждающегося в помощи.
– Никто не оживает после шестидесяти дней погребения, – кинул ему Лоза, доставая откуда-то из-за голенища сапога нож.
Царевна, оглохшая от ударов собственного сердца, нашла ладонь рыжего и потащила к проложенной ими же тропе, что огибала Мавкино болото. Уже находясь на приличном расстоянии, почти у входа в лес, оглянулась.
Кто-то черный тянул свои изломанные руки в сторону беглецов, а сзади к нему подкрадывался Лоза. Прыжок и…
– Не смотри! – крикнула она тяжело дышащему Змею. – Бежим! Надо наших предупредить!