Метров через двадцать смрадная куча закончилась. Мы добежали до угла склада и согнулись, стараясь отдышаться.
— Расхитительница навозных куч, блин, — отплёвывался Гриша, — фу, ощущение, как будто я насквозь пропитался этим дерьмом.
— Любопытство, Григорий, наказуемо…
— А вот это точно, — послышался голос сзади.
Мы обернулись, перед нами стоял Фёдор с ещё тремя деревенскими мужиками.
— Что, детишки, хотели посмотреть, что там на складе? Так, сейчас и глянете, — Угрюм оскалился и пошёл к нам, мужики встали по бокам от него.
Гриша дёрнул меня за руку:
— Бежим, Лара!
Мы понеслись вдоль бетонной стены, за нами слышался нестройный топот и крики ругани.
— Куда потом? — на бегу спросила я.
— Не знаю. Думаешь, Семён в сговоре с этими?
— Там наши, отстоят, побежали к дому.
Мы обогнули склад и рванули по огороду. Домчались до избы, влетели в кухню. Анна убирала со стола. При виде нас её брови полезли вверх:
— Дети? Вы почему здесь?
— А где все, — вертел головой Гриша.
— Так, там, — указала хозяйка за окно, — на улице.
— Мы никого не видели, — что-то насторожило меня в поведении Анны, — пойдём, просмотрим. Поищем их…
В этот момент кто-то с силой огрел меня по темечку, и в глазах резко потемнело.
— Лара… Лара, — голос звучал глухо, как будто издалека. По щекам хлестнула чья-то ладонь, и я села, возмущённо вскрикнув.
— Прости, родная, — прозвучал мамин голос, зрение потихоньку прояснялось.