— Конечно, сама, кто ещё мог за меня выбрать? — озадаченно подняла брови девушка, министр пожал плечами:
— Правительство, родители, муж.
— Я не замужем, — отмахнулась Вера. — Родители пытались повлиять на мой выбор, но я их не послушала, а правительство в моём мире не лезет в дела простых граждан.
— Но ведь вы не обычная подданная, — двусмысленно протянул министр, Вера не поняла намёка и нахмурилась:
— В смысле?
— Вы из благородной семьи? — почти утвердительно заявил он, Вера поджала губы:
— У нас нет такого понятия, у нас равноправие.
Глаза господина министра выразили лёгкое недоверие, Вера вдруг подумала, что глаза — единственное живое, что есть в его лице. Когда она увидела его впервые, в маске с узкой прорезью для глаз, его лицо было так же выразительно, как и сейчас, он мог бы и не снимать эту маску — ничего бы не изменилось. Его лицо как будто замёрзло в выражении сдержанного неодобрения, а когда он говорил, то казалось, что это стоит ему серьёзных усилий.
— Равноправие, — медленно повторил он, взял в левую руку карандаш и что-то быстро черкнул на листе. — Что такое пневматическое оружие?
— Как огнестрельное, только давление газов создаётся не взрывом пороха, а открытием клапана баллона под большим давлением. — Вера задумалась, поняла, что сама «плавает» в вопросе и решила не углубляться. — Это не боевое оружие, а спортивное, там другие пули и другие расстояния. Чаще всего, из него стреляют для развлечения, просто по бутылкам или бумажным мишеням.
— То есть, оно не может использоваться как боевое? — Она кивнула, он нахмурился, — вы когда-нибудь стреляли из боевого?
— Нет. У нас оно запрещено для простых граждан, за ношение и даже хранение без лицензии можно сесть в тюрьму.
— Даже так? — выровнялся министр, опять внимательно посмотрел на Веру и чуть прищурился, — надо же, как тонко подшутили над правителем боги.
— В смысле? — Вера не поняла наезда, но на всякий случай приготовилась обижаться.
— Он приложил много усилий, чтобы получить непобедимого солдата будущего, — тон министра наполнился ироничной жалостью, — а получил женщину-художника.
— У нас женщины тоже могут быть солдатами, если захотят, — просто из чувства противоречия заявила Вера, министр приподнял бровь:
— И вы когда-нибудь хотели?
— Нет, — стушевалась Вера, пожала плечами, — зачем?
— Вот и я о том же, — кивнул он, сделал ещё пару пометок и опять посмотрел на часы: — Всё, время. Остальное вечером, можете готовить ваши вопросы, я постараюсь на всё ответить. Эйнис… временно нас оставила, так что вас проводит кто-нибудь другой.
«Эйнис я уже успела задолбать, ясно.»