Он медленно повернулся к стулу с одеждой, тяжко вздохнул и кивнул:
— Одевайте, ладно.
Вера захихикала и взяла его безрукавку, на этот раз куда ловчее одела его и даже завязала, не упустив возможности "случайно" пощекотать за ребра. Помогла надеть рубашку, пиджак, вернула на стул сложенные вещи, которые он переложил на диванчик, спросила:
— Что мне с ними делать?
— Что захотите, — загадочно пожал плечами министр, — можете зашить, можете от себя что-нибудь добавить. Если хотите.
— Там нет пояса.
— Я не был бы в этом так уверен, — тихо сказал он, она подняла брови, но промолчала. Он застегнулся, встал, закрыл аптечку и изобразил приглашающий жест в сторону кухни.
4.32.3 Ореховая неделька и ковшик
На кухне Двейн уже все накрыл и подал, и стоял перед столом с озадаченным видом, как будто не мог решить, куда сесть.
— Ты уже вообще совсем в порядке? — спросила Вера, он двинул плечами:
— Я не принимаю сильных лекарств и не лежу круглосуточно, но все равно еще тренироваться нельзя и пить спиртное.
— Садись в кресло, — она сама выдвинула себе табуретку поближе к министру, осмотрела стол и взяла ложку: — Всем приятного аппетита!
И не успела вонзить ее в тефтельку, как за спиной галопом налетели шаги и плечи обхватили руки Барта:
— Привет! Заждались?
— Конечно, — улыбнулась Вера, — ты голодный?
— Я всегда голодный! Можно мне вот это? — и не дожидаясь ответа, схватил из ее тарелки тефтелю, рукой, сунул в рот и довольно застонал: — Вкуснятина! У Булата так не получается.
— Это Булат готовил, — фыркнула Вера, — и не лазь руками в чужую тарелку, это неприлично, негигиенично и несимпатично.
— Бе-бе-бе, — показал тефтельный язык Барт, вытирая пальцы о штаны, Вера встала:
— Давай я тебе тарелку дам.
— Не надо, я еще не пришел, я на минутку, я окончательно потом приду.