— Вы когда-нибудь научитесь верить мне на слово?
— С моей работой это бессмысленный необоснованный риск — верить кому-то на слово. Но я попробую.
"Дзынь."
Он чуть улыбнулся и кивнул на аптечку:
— В желтой банке мазь, намажьте швы.
Она кивнула, еще раз вытерла руки и стала его мазать. В банке торчала длинная палочка-шпатель, которой очень удобно было выковыривать густую мазь и размазывать по шрамам. Мазь пахла его вчерашним отваром, Вера так увлеклась, что продолжила развозякивать мазь по господину министру даже тогда, когда все швы и шрамы были намазаны, особенно по тем местам, где прикосновения вызывали напряжение и мурашки, щекотка — дело тонкое.
На шее шрамов почти не осталось, но она все равно внимательно все изучила и "намазала", отодвигая волосы и водя сухой и чистой палочкой по еле заметным шрамам, наблюдая с очень близкого расстояния, как встают дыбом волосы на его шее от каждого ее движения и даже от дыхания.
— Вера, — голос был старательно укоризненный, но запретно довольный, как будто он сам не мог определиться, чего от нее хочет, — там уже нет ран.
— А там уже нет мази, — шепотом сказала она, прекращая прикидываться и начиная рисовать на его шее зигзаги.
— Мы… должны уже заниматься вашими вещами.
— Какие мы ужасные, не укладываемся в график, — вздохнула Вера.
— И еще… скоро придет Двейн, на обед… Док прописал ему вас, в качестве терапии.
— И он это все увидит, как же будет неудобно, ужас-ужас.
— Вера…
— Я вас внимательно слушаю, — она провела шпателем вниз по шее, дальше по спине, медленно огибая швы.
— Вы можете это прекратить?
"Дзынь."
— Могу. Я все могу. Чего бы вам хотелось? Заказывайте.
— Блинов с мясом.
— Ну вот, другое дело, а то "прекратить", "прекратить".