— Не только обокрасть, — передёрнулась Корсон. — Меня, знаете ли, очень сильно напрягают взгляды некоторых… мужчин, расположившихся по соседству.
— Держитесь вместе, как я и говорил, — пристально смотрю на девушек. — В туалет — группой, и обязательно минимум одного парня с собой.
— Угу, так и делаем, — вздохнула она. — А если ночью захочется?
Биотуалетов, к счастью, здесь было много, и стояли они у стен, на некотором расстоянии от нашего «палаточного города». Пока что очередей и пробок там не было, хотя люди уже и успели их засрать. Как в прямом, так и переносном смысле. Убирать за собой не хотел никто. И это могло в перспективе вызвать проблему.
— Будите кого-то из нас, — улыбнулся я. — И это серьёзно. По ночам риск вполне себе может быть даже выше. Ни в коем случае не ходите в одиночку. А то знаю я… посчитаете, что «быстренько, никто и не заметит». Нам-то, если что, до вашей чести особого дела нет, а вот вам потом с этим жить. Так что сэкономьте всем нервы: разбудите кого-то из нас и отправляйтесь совместно.
— Хорошо, — кивает Арлин. — Так и думали.
Поджарив сосиски и перекусив, мы ещё несколько раз вступали в конфликт на почве еды с разными представителями лагеря, которые подтягивались на запах, будто сами были зомби.
— Пожалуйста, для моего ребёнка! — причитала какая-то мамаша, показывая нам откровенно жирного пацана, лет так двенадцати. Судя по его пухлой морде, он вполне мог поголодать пару месяцев, не заметив перемен.
— Это вам к военным, — указываю в сторону здания. — А у нас и на нашу группу не хватает.
— Но вы ведь молодые и здоровые! — не унималась она. — А нам хотя бы пару штучек — и всё. Для ребёночка! Тем более у вас это явно не последние, и…
— Именно что последние, а потому идите отсюда, — прищурившись, пристально смотрю на неё.
— А что ты за всех говоришь?! — подняла она голос. — Люди! — оглядывается на остальных. — У них здесь полно еды! Сумки, полные еды!
— Ах ты сука! — выкрикивает Крейг, поднимаясь на ноги. Вслед за ним аналогично поступают остальные, начиная оглядываться и натыкаясь на чужие взгляды. Алчные, голодные и полные злобы.
Вытащив топор, грозно махнул им в руках.
— Давайте, ублюдки, подходите, кто смел, — оскал появляется на лице. — Зарублю, паскуд, на месте.
Испуганная мамаша вместе со своим отпрыском тут же сдала назад, быстро пропадая где-то в тенях палаточного лагеря.
— Тушите костёр, — говорю остальным, — и дежурим. Теперь без караула будет попросту опасно. Всех ведь порежут, собаки позорные, — проходящие поблизости люди и наши «соседи» отводили глаза, встречаясь со мной взглядом, но я замечал, что через какое-то время они вновь останавливались именно на нас.
Так себе перспектива. Неужто тут настолько хреново, что уже и людей готовы на котлеты пускать?
Тем не менее народ вокруг понемногу успокоился, и мы отправились спать. Я был рад, что смог захватить вещи того латиноса, сумев переодеться в чистое, включая и нижнее бельё, а своё грязное завернул в пакет, не выкидывая. Кто знает, когда ещё удастся раздобыть новые шмотки? Глядишь, даже вонючие тряпки, пропахшие разлагающимися трупами, придётся отстирывать и носить. Такая себе перспектива, конечно…
Обсудив вахту, быстро её организовали. Парней, включая меня, было пятеро, так что разделили ночь по сменам. Констанция было заикнулась, что «девушки не хуже остальных и тоже могут дежурить!», но её феминистские лозунги моментально потонули в хоре остальных, всё отрицающих девичьих голосов. Вот она, граница… хех. В таких ситуациях и ощущается «равноправие». Когда сразу становится понятно, кто кого должен защищать, кто за кем присматривать и кто кого ограждать от бед. И все наши парни были с этим согласны.