– Лучше спроси, чего я не делал.
Он вымученно улыбнулся, и я прищурилась.
– Потому что мы тут целую неделю просидим, если я начну грузить тебя подробностями своего темного прошлого.
– Месяц, не меньше, – поддразнила я. Обвинять Кэлвина в том, что у него есть секреты, глупо. Будто у меня своих нет…
Он фыркнул, открывая машину:
– Я знал, что есть причина, по которой ты мне сразу понравилась.
Я выпрыгнула, захлопнув дверь громче обычного.
Мы пришли на кухню; он открыл холодильник и достал несколько накрытых крышками тарелок.
– До сих пор не уверен, что Брэд способен на предательство.
– Я тоже, – кивнула я, достав хлеб из тостера, пока Кэлвин резал помидоры. – Я знаю его не долго, но чутье меня никогда не подводило. К тому же, – я намазала майонез на хлеб, куда Кэлвин сразу разложил ветчину, сыр и помидоры, – он был лучшим другом Кая. Это должно было что-то значить для него.
Кэлвин разрезал бутерброд напополам.
– Да, так и есть, – он протянул мне мою часть, и мы сели за стол, – но это делает его предательство только хуже. Брэд был ему ближе всех нас, они были как кровные братья. И знали друг друга с тех пор, как под стол пешком ходили. Странно было выбросить такую дружбу на помойку… – Он покачал головой, перестав жевать, – Блин, я до сих пор не могу понять.
Я тоже не понимала.
– Как он объяснил свой поступок Каю? – пробормотала я, пока жевала.
– Без понятия. Кай никогда об этом не говорил.
– Понимаю. Он лучше набьет морду, чем будет разговаривать.
Я уже чистила зубы в ванной, когда в дверь тихо постучали. Открыв, я вскрикнула. Кровь из раны на лбу заливала лицо Кая, а рассеченная губа раздулась и покрылась коркой. На челюсти расплылся синяк, нос тоже распух. Рукав рубашки оторвался и висел клочьями.
– Видела бы ты Брэда.
Его попытка пошутить выглядела неуместной.
– Совсем не смешно.