Он посерьезнел.
– Ты права. Не смешно.
Я стояла, прислонившись к дверному косяку.
– Можно войти? – спросил он.
– Зачем?
– Я должен извиниться. – Его искренний взгляд встретился с моим, и я отошла, впуская его, хотя все еще подозревала: здесь что-то не так.
Вернувшись в ванну, я намочила полотенце.
– Садись, – скомандовала я, указав на кровать. Он тут же послушно сел. Аккуратно проверяя лицо кончиками пальцев, я дотронулась до челюсти, и он поморщился.
– Вот этот синяк самый большой.
– Отлично, – сказал он.
– Отлично?
Он ощупал подбородок, не отрывая от меня своих прекрасных голубых глаз.
– Отец ненавидит, когда я дерусь, а мать требует, что мы ходили красавчиками двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
Я убрала кровь со лба.
– Так это все для отца?
Он сжал челюсти, и я провела в этом месте тряпкой, чтобы снять его напряжение. На коже остались разводы.
– Нет, не для него. Брэд сам напросился.
Я стерла засохшую кровь со щеки.
– Теперь тебе легче? Брэд в порядке?
Он остановил меня, схватив за запястье.