Язычники

— ПОСЛУШАЙ МЕНЯ, МАРКУС ДЕАНДЖЕЛИС. Я СКАЗАЛА, ЧТО МЫ ЗАБИРАЕМ ЕЕ, И ЭТО ТО, ЧТО МЫ СОБИРАЕМСЯ СДЕЛАТЬ, — рычит она, от злости ее кремовая кожа приобретает теплый оттенок красного. — Если тебе это не нравится, ты можешь сразу же съебать и засунуть себе в задницу чертову бейсбольную биту, потому что такова ее жизнь. Ты когда-нибудь сталкивался с тем, что кто-то навязывает тебе себя? Знаешь ли ты, каково это быть в ужасе каждую минуту своей жизни? Когда мужчина пользуется твоим телом самым жестоким образом? Нет, ты этого не знаешь, так что ты заткнешься на хрен, поможешь мне навсегда избавиться от моего отца, а потом будешь гребаным джентльменом и поможешь ей спуститься к машине, чтобы мы могли убраться отсюда к чертовой матери. Я пообещала ей, что с нами она в безопасности и что ей больше никогда не придется его бояться, и я клянусь, Маркус, если ты выставишь меня гребаной лгуньей, я вырву тебе яйца через горло.

Я смотрю на нее не мигая, в то время как мои братья замолкают вокруг меня.

— Ладно, — наконец говорю я, когда Роман разочарованно вздыхает позади меня. — Мы заберем девушку, но она останется на одну ночь и только на одну ночь. После этого она будет сама по себе.

Шейн кивает и переводит дыхание, мои слова, кажется, облегчают что-то в ее душе, когда она расслабляется, прислонившись спиной к стене ванной, прохладный кафель прижимается к ее разгоряченной коже.

— Хорошо, — выдыхает она, прежде чем бросить взгляд на задыхающегося мужчину в ванне. — И что мне теперь с этим делать?

Леви подходит чуть ближе, оценивая беспорядок перед собой.

— Почему он в ванне? — спрашивает он, его губы сжимаются в жесткую линию.

Шейн качает головой, и становится ясно, что это было спонтанное решение.

— Я… Я не знаю. От него везде была кровь, и он испачкал ковры. Я никогда не получу назад свой депозит, ну что ж… Я все равно просрочила арендную плату. Не то чтобы я изначально собиралась возвращать его, но мой домовладелец заставил бы меня возместить ущерб.

Леви усмехается.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом.

— А? Почему, черт возьми, нет? — Требует Шейн, ее взгляд метнулся к Леви, и она в замешательстве нахмурила брови.

Я ловлю себя на том, что ухмыляюсь, когда Роман смотрит на нее.

— Скажем так: за несколько часов до того, как мы тебя забрали, мы неудачно столкнулись с твоим домовладельцем и не могли рисковать, что он заговорит, так что, возможно, мы пропустили его толстую задницу через мясорубку. Хотя этот ублюдок наверняка засорил ту машину.

Шейн смотрит на нас, разинув рот, и я хмурю брови, гадая, что в этом могло быть плохого. Мы оказали ей услугу. Парень был ублюдком и дрочил на ее кровати в грязном нижнем белье. Если бы мы не забрали ее, в конце концов это сделал бы он.

— Вы убили его? — выдыхает она. — Что, черт возьми, с вами не так?

— Посмотри на это с другой стороны, — говорю я ей. — Тебя больше не выселяют, и все твои вещи по-прежнему здесь.

— Просто здорово, — сияет она, ее сарказм звучит густо и громко. — Как удачно.

Я закатываю глаза, когда Роман достает пистолет, желая поскорее покончить с этим дерьмом. Он поднимает его, целясь прямо в ее отца, и как раз в тот момент, когда он собирается нажать на курок, Шейн отпрыгивает от стены.

— Подожди, — бросает она. — Я хочу это сделать.