– Но теперь уже поздно. Так позволь же Риду насладиться малой радостью вдали от твоей порочности.
От этих его слов мое недоумение переросло в нечто холодное, ледяное. Будто в своей «порочности» виновата я сама. Будто это я должна чего-то стыдиться.
Я вздернула подбородок и шагнула вперед, оказавшись на недопустимо близком расстоянии от Архиепископа, нос к носу.
– Не знаю, что за чушь вы несете, но посмотрите-ка лучше в зеркало. Для лжецов и лицемеров в аду есть отдельный круг, Ваше Высокопреосвященство. Может быть, там мы с вами и встретимся.
Архиепископ уставился на меня, выпучив глаза, но, когда я развернулась, остановить меня не попытался. Злорадное удовлетворение захлестнуло меня, но тут же развеялось, как только я вошла в комнату, которая явно была кухней.
Там оказалось пусто.
Однако почти сразу моей кожи коснулся ледяной ветер, и я поняла, что дверь в другом конце комнаты приоткрыта. Сквозь узкий зазор дул сквозняк. Я открыла дверь пошире и увидела Рида и Селию в увядшем травяном саду. Снег покрывал потемневшие листья шалфея и розмарина.
Я наклонилась ближе, силясь расслышать их голоса на ветру.
– Прости меня, Селия. – Рид баюкал ладони девушки в своих. Плечи Селии были напряжены – она злилась.
«Не стоит тебе здесь находиться, – предостерег меня тихий сердитый внутренний голос. – Так нельзя. Это личный разговор. Ты предаешь его доверие».
– Можем же мы хоть что-то предпринять, – горько сказала Селия. – Нельзя оставлять все вот так. Архиепископ точно знает, что ты невиновен. Можно пойти к нему… попросить аннулировать брак. Он любит тебя как родного сына. Уверена, он не станет и дальше держать тебя в оковах супружества, в котором нет любви.
Сердце замерло.
Рид погладил ее пальцы.
– Именно Архиепископ и предложил это.
– Тогда к королю. Мой отец – виконт, наверняка я сумею договориться об аудиенции…
– Селия, – мягко сказал Рид.
Она шмыгнула носом, и я по наитию поняла, что это вовсе не от холода.
– Я ее ненавижу.
– Селия, ты… ты сама не хотела быть со мной.