Маска у Клода была в виде черепа.
Клод все что-то болтал про Госпожу Фортуну и очень радовался, когда Ля-Вуазен огрызалась в ответ, но Рид заметил, что во мне что-то переменилось.
– В чем дело? – спросил он.
Похолодевшими пальцами я потянулась в сапог, и улыбка Рида дрогнула.
– Что ты?..
Не говоря ни слова, я протянула ему листки бумаги, которые после купания поспешно спрятала обратно. Нахмурившись, Рид их взял. Я наблюдала, как он читает.
– Не понимаю. – Рид удивленно посмотрел на меня, а Клод наконец замолк.
Он подошел к Риду и прочел строки.
– Мы до сих пор не знаем, что все это значит…
– Маска из белых костей, – прошептала я. – La Mascarade des Crânes. Это точно не совпадение.
– Что не совпадение? – Рид взял мое лицо в ладони. Бумага упала на грязный пол. – Это же просто бессмыслица, Лу. Мы прибыли на похороны Архиепископа, и Морганы там…
– Боже. – Клод наклонился поднять записки и потрясенно вгляделся в написанное. – Кошка, воистину.
Рид обернулся к нему, но в дверь «Левиафана» вдруг постучали. Я нахмурилась и отправилась открывать, но Рид поймал меня за локоть и остановил. Оправив пальто, вместо меня дверь открыл Клод. На пороге стояла маленькая незнакомая мне девочка.
– Это вам, мадемуазель, – сказала она, сунула мне в ладонь третий листок и убежала прочь. Я с опаской развернула его, чувствуя, как внутри зреет ужас.
Дрожащими пальцами я протянула записку Риду. Он быстро прочел ее, бледнея, и бросился следом за девочкой. Блез, рыча, кинулся за ним.
– Боже, – повторил Клод, беря у меня записку. Он покачал головой, читая ее, затем перечитал снова и снова. – Боже, боже, боже. Кто же эта бедняжка? Эта… фарфоровая куколка?
Я в ужасе уставилась на него.
Да. Мы трактовали смысл записок неверно.
Клод явно не понял, почему я не говорю ни слова, и утешительно похлопал меня по плечу.
– Не тревожься, моя милая. Мы раскроем эту тайну. Похоже, главные подсказки о ее личности кроются в первой записке…