— «Эмиль, или О воспитании», — с досадой говорит женщина, гасит в пепельнице сигарету и встает со вздохом. — Бедный Руссо. Но так уж и быть. Идите же, чего ждать!
Так что мы снова объединяем наши усилия во имя общего дела. Спустя полчаса на столе в холле расставляются холодные закуски: колбасы, отварной цыпленок, рыбные консервы и салат. Недостаток кушаний возмещается несколькими различными по содержанию бутылками.
Труд, как уже было сказано, сближает людей. За ужином мы ведем непринужденную беседу. С присущим женщине любопытством вопросы задает преимущественно Франсуаз, а я довольствуюсь тем, что отвечаю на них. За шесть месяцев у меня накопился известный опыт в этом деле. Вполне позволяющий, однако, уловить, что вопросы брюнетки, хоть они и кажутся невинными и случайными, хоть и задаются безразличным тоном, бьют в определенном направлении: мое прошлое, настоящее и возможное будущее. Я последовательно предлагаю ей одну выдумку за другой, импровизируя при этом со смелостью и легкостью человека, который особенно не домогается, чтоб непременно верили каждому его слову.
На середине одной такой довольно длинной и сложной нелепицы Франсуаз усталым жестом останавливает меня:
— Довольно. У меня есть уже представление о вас. Вы, конечно, лжете без стыда и совести, но вам не мешает помнить, что даже самые заправские врали и те изредка говорят правду. Так что займитесь-ка лучше кофе.
Я покорно ухожу на кухню. Женщина идет за мною — проследить за моими действиями. Уместная предосторожность, ибо я в жизни редко пил кофе и никогда не варил его. Обнаруживаю значительные запасы как обычного кофе, так и растворимого. Растворимый мне внушает больше доверия своими солидными этикетками. Я высыпаю в кастрюлю банку кофе, добавляю на глаз побольше сахару, наливаю, тоже на глаз, холодной воды и все это ставлю варить на электрическую плитку.
У меня решительный вид, рассчитанный на то, чтоб внушить доверие. Франсуаз, заложив руки за спину, наблюдает за моей стряпней весьма скептически.
— Мой бедный друг, вам явно не хватает не только воспитания, но и здравого рассудка, — говорит она и, взяв с плитки кастрюлю, выливает смесь в раковину. После этого сама берется за приготовление кофе.
Наконец-то кофе сварен, а чуть позже и выпит. Франсуаз смотрит на часы.
— Думаю, что пора положить конец этому затянувшемуся визиту, — замечает она и гасит сигарету.
Эта женщина понятия не имеет о бережливости: она то и дело гасит недокуренные сигареты.
— Вы шутите? — спрашиваю я, проверяя взглядом, действительно ли она шутит. — Бал едва начался…
— Ах да, я чуть было не упустила из виду еще одну мелочь, — отвечает Франсуаз, поднимаясь с кресла.
Выйдя на середину холла, она обеими руками поправляет прическу, показывая очертания своего пышного бюста, и говорит с легкой досадой:
— Мне самой раздеваться или вы поможете?
Я задерживаю на ней пристальный взгляд, потом отвожу глаза в сторону и тоже встаю.
— Вы далеконько зашли в своих шутках, — замечаю я безразличным тоном.
— Какие шутки? — вскидывает брови женщина. — Разве не для этого вы меня позвали? А теперь, когда я говорю: к вашим услугам, — вы заявляете, что я шучу.
— Вы ошибаетесь, — сухо бросаю в ответ. — Я вас не звал как уличную женщину.
— Значит, произошло недоразумение. Мне казалось, что вы нуждаетесь именно в этом.