Табу на любовь

Взгляд Романа был таким диким и хищным, что в моем теле в одну секунду разгорелся необъятный пожар. Кончики пальцев задрожали от желания запустить их в короткие волосы на затылке этого мужчины, коснуться широких плеч и ощутить жар кожи.

— Девочка… моя… — хрипло прорычал Рома, прижимая меня своим телом к тяжелой деревянной и прохладной двери.

Где-то на улице лаял Сумрак, резвился в сугробах под присмотром охраны, а в доме, в полной и почти пугающей тишине мы с Ромой смотрели друг на друга. И даже в тусклом полумраке холла я видела его дикие и прожигающие меня насквозь глаза.

Его руки подрагивали, когда он обхватил мое лицо своими широкими ладонями.

Его голос охрип и сел, словно Рома подхватил простуду.

Его сердце гулко отбивало ритм в унисон с моим дико колотящимся сердечком.

А жадный рот прижался к моим губам.

Кто громче застонал — я или он — не знала. Но ощутила отчаянную жажду, дикую и необъятную, которая сжигала меня дотла.

— Нужно наверх… Нужно… — шептал он, крепче прижимая меня своим телом к прочной преграде, отделивший нас от всего мира.

— Поздно… — захныкала я, когда поняла, что и шага не смогу сделать. Слишком сильно я хотела его. Слишком неистово он целовал меня. Слишком давно мы не касались друг друга так, как отчаянно хотели.

— Черт! — хрипло шептал Рома, а я умудрилась дрожащими руками расстегнуть пряжку ремня.

— Ромааа! — застонала я, когда он перехватил мои руки в попытке остановить.

— Млять! — выдохнул он, выпуская мои ладони из захвата крепких пальцев. — Делай, что хочется.

— Все, что хочу? — улыбнулась я, облизнув пересохшие губы.

Рома взглянул на меня жадно и вместе с тем, снисходительно. Наклонился, подтянул меня выше, заставляя оторваться от пола и повиснуть в воздухе между дверью и его напряженным телом.

Его руки забрались под мою куртку, нетерпеливо высвободили из одежды.

— А если кто-то войдет? — прошептала я.

— Самоубийц нет, — прохрипел Роман, переключая свое внимание на мою рубашку. — Прости!

Я возмущенно пискнула, когда Рома дернул ткань в стороны, срывая пуговицы. Я хотела бы поступить так же с его одеждой, но руки дрожали и тряслись. Да и сил не хватало. Смогла лишь вытянуть тонкую ткань из-за пояса брюк. И мои ладони тут же заскользили по коже, пылающей жаром.

— Раньше я хотел трахать тебя до зеленых чертей перед глазами, — сипло зашептал Роман, фиксируя мою голову ладонями и не позволяя отвести взгляд. — Потом я понял, что секс с тобой — самая охренительная вещь, которую я пробовал в жизни.