Табу на любовь

Я тихонько стонала, пока этот мужчина скользил приоткрытым ртом по моему телу поверх тех тряпочек, что я натянула на себя. Жадный рот замер на колене, а ловкие руки расстегнули замок на сапоге.

Мои стопы оказались свободны. И Рома тут же заставил обхватить ногами его талию.

Не смогла сдержать громкого стона удовольствия, когда напряженная плоть через ткань брюк прижалась к развилке моих бедер. Тот кусок полупрозрачной ткани, что прикрывал самое сокровенное местечко, я теперь буквально возненавидела.

— Рома! Скорее! — зашептала я, когда ловкие пальцы высвободили сосок из корсета, а влажный язык лизнул напряженную горошину.

— Вот уж нет! — хрипло рассмеялся Роман, легко, почти невесомо провел пальцами по внутренней стороне моего бедра, дразня и лаская.

Львовского было трудно переубедить. С ним было бесполезно спорить. Но во многом он уступал мне, всегда шел на компромисс, если видел, что я не разделяю его мнения.

Однако, судя по жадному, дикому, безумному взгляду, компромиссов сейчас не будет.

Я зашипела, точно кошка, когда ловкие пальцы скользнули под тонкую ткань и легко коснулись влажной плоти.

Мне было мало. Я хотела большего.

— Пожалуйста, Рома! — застонала я, отчаянно цепляясь пальцами за его плечи.

— Скажи мне это, Ратти, — потребовал Роман, кружа пальцем по напряженному бугорку, а зубами прихватывая сосок.

— Я люблю тебя, Рома! — выкрикнула я, наплевав на то, что в приемной нас могут услышать.

— Моя девочка! — ласково зашептал Львовский, проникая глубже.

Я извивалась в его руках, точно безумная, глубже насаживаясь на волшебные пальцы моего мужчины, отчаянно стремясь к удовольствию.

— Я беременна, Рома! — неожиданно даже для самой себя простонала я. Ведь не собиралась вот так выплескивать на мужчину такую новость. А все равно не сдержалась. Крепко зажмурившись и предвкушая знакомый и желанный взрыв.

Но его не последовало. Рома застыл, замер, затих, даже, кажется, не дышал.

— Правда? — хрипло уточнил Львовский.

Пришлось открыть глаза и кивнуть. Я видела, как в диких и безумных глазах зарождается пламя. Как взгляд становится мягким, обволакивающим, а дрогнувшие пальцы ласково обхватывают мой подбородок.

— Я едва не сдох, пока дождался этого, Ратти, — прошептал он.

А я всхлипнула.