Я притянул девчонку к себе, впился в ее манящий рот. Она двигалась на мне, разбивая выдержку и мою душу на осколки, разрывая мой мир на части.
И я забылся. Видел, насколько ей хорошо. Отмечал, как ее взгляд затягивает пелена наслаждения. И сам кайфовал от этого. Видел и ходил по грани.
Ратти двигалась в моих руках, а мне было этого мало. Я хотел ее всю, целиком. Хотел в полной мере ощутить ее удовольствие.
Девчонка запротестовала, когда я вдруг прервал контакт. Стремительно подхватил ее, приподнял.
Я с трудом уговаривал себя терпеть. Сейчас мне хотелось сделать так, чтобы Ратти потерялась в экстазе.
Удерживая хрупкое тело девчонки, не позволил ей свести бедра, когда она осознала, что именно я намерен сделать.
У меня никогда не возникало желания заняться оральным сексом. Минет — да. Тут я всячески поддерживал инициативу партнерш. А вот куни было под запретом.
Ратти — исключение из правил. И вчера в ресторане я понял, что только она способна вызвать во мне желание изучить женское тело языком.
И сейчас я хотел ее. Хотел почувствовать вкус ее оргазма. Хотел ощутить, как она будет дрожать от каждого моего движения.
— Нет, Рома! — простонала она, но я лишь улыбнулся.
Ратти попыталась увернуться. Но силы были неравны. Я фиксировал ее хрупкое тело так, как нужно мне.
Я и сам не понял, что прикрыл глаза от дикого наслаждения, когда коснулся языком набухшего бугорка.
Чувствовал, как она сжимает колени, цепляется за мои волосы ловкими пальцами, хнычет, требуя прекратить ласку.
Но я был неумолим. Я вдыхал аромат спелого апельсина, которым сочилось нежное тело моей ведьмы, и уговаривал себя не кончать. Потерпеть немного. Всего пару секунд. Не больше…
Рати забилась в моих руках. А я жадно забирал все, что она отдавала. Ее крики. Ее наслаждение. Ее царапины, оставленные острыми ногтями.
— Ромаааа! — шептала она так, словно больше в мире никого кроме нас не существовало.
И я не сдержался. Понимал, что не смогу выпустить ее, чтобы дотянуться до ящика с презервативами. Не смогу сделать даже вдох.
И я, забив на весь мир, устроил девчонку на своих бедрах, вновь вторгся в ее тело.
— Моя! — рявкнул я так, что по телу прошли судороги.
Но Ратти не жаловалась, застонала, шире развела бедра, послушно двигалась, ведомая моими руками.